«Толстяк» над миром

Оружейник кинулся к обрыву и заскользил вниз, как по мокрой глине, натыкаясь на острые камни, разрывая в клочья мундир. Распластавшись, наконец, на камнях, услышал торопливый говорок горного ручья.

— Люди это! — крикнул он, поднимаясь.

Тишина, а потом страшное предупреждение Тактика:

— Стой! Стреляю!

Оружейник различил, как тень метнулась по камням через горный поток. За нею вторая. Грянул выстрел…

— Один есть! — крикнул Советник. Он и Звездочет с арбалетами наизготовку стояли возле валунов, протянувшихся цепочкой через ручей, и не решались приблизиться к тому, что лежало там.

6

— Один есть! — передал Тактик по радио Стратегу. — Канониру пока остудить стволы бомбард… А ну-ка! Я сам!

— Га-а-а-а-а-ды! — вдруг раздалось уже с той стороны ручья. — За что вы его убили?!

Тактик остановился, вздрогнул, чуть не свалился со. скользкого камня в воду.

Похолодели спины стоявших у ручья. Голос-то ведь был свой, только сумасшедший какой-то, дикий, страшный.

Тактик нервно рассмеялся, крикнул:

— Эй, ты! Выходи!

Тихий шорох, и все смолкло.

— Эй, посветите, — попросил Тактик.

У Советника нашелся фонарик. Пятно света скользнуло по камням, по воде, замерло на мгновение, задрожало, забилось в страшной пляске. Звездочет вскрикнул, застонал как-то тоскливо и жутко.

— Похож, очень похож, — сказал Тактик и носком сапога перевернул тело.

Голова Бунтаря нелепо качнулась и стукнулась о камень. Грудь его была прожжена лучом арбалета.

— Да что же это?! — крикнул Оружейник.

— Выходит, на своих охотились, — сказал Советник.

— А кто же второй? — всхлипнул Звездочет.

— Дурашка, наверно, — предположил Советник.

Оружейник надвинулся на Тактика, весь — гнев и боль.

— Зачем ты стрелял?! Стрелял зачем?!

Тактик отступил на шаг.

— Ведь планетяне же…

Сильный и злой удар кулака бросил Тактика в воду.

— Что будем делать? — спросил Звездочет.

— Понесли к крейсеру. Оружейник, держи за голову.

— Взяли… Осторожнее!

— Чего уж теперь осторожнее…

Цепляясь за камни, трое медленно поднимали в гору четвертого. Чуть поотстав, но уже уверенно догоняя их, отплевываясь и что-то невнятно бормоча, карабкался Тактик.

7

Дурашка был офицером для Наказаний. Случалось иногда так, что провинившегося нельзя было сажать в карцер. К примеру, Шкипера, который проводил в это время сложный маневр «Толстяка» в пространстве, или Стряпуха, готовившего обед. Так вот, наказание в таких случаях за всех отбывал Дурашка. Плата за такую работу шла порядочная, розги применялись редко, карцер был давно обжит, казался родным и уютным. Дурашка научился здесь разговаривать с неодушевленными предметами, относился к ним с нежностью и уважением, любил и понимал. Ему и сам крейсер представлялся живым существом. В те дни, когда никто из команды не совершал проступков, Дурашка лазал по закоулкам корабля, поглаживал трубы и кабели, вытирал пыль, смазывал трущиеся части, выслушивал стуки и вздохи «Толстяка». Он хорошо знал корабль, но знал не с технической стороны, а как-то подсознательно, чувствами, душой.

Команда относилась к Дурашке с юмором, не травила его, не смеялась над ним. Разве что Звездочет, Советник да сам Тактик иногда говорили: «Что-то ты, Дурашка, давно не работал», — и совершали какое-нибудь дисциплинарное нарушение, за что Дурашку немедленно отправляли в карцер. Но он не обижался. Ведь это действительно было его работой! Случалось, что в карцере поселялся еще кто-нибудь из команды. Дурашка искренне переживал случившееся, — ему казалось, что он плохо выполняет свою работу.

Вот к в этот раз, когда в карцер вошел Бунтарь, Дурашка застыдился, покраснел от огорчения. Но Бунтарь никогда не принимал сочувствия. Его словно бы тоже радовало пребывание в карцере.

— Ну что? Потолкуем? — спросил он просто и заговорил о Планете. О том, что она наверняка населена разумными существами. Пофантазировал по поводу их вида и образа мышления. Посожалел о бессмысленном уничтожении неизвестного тела. Разговоры в карцере, разумеется, прослушивались, но вторичного наказания за один и тот же проступок не полагалось, и поэтому Бунтарь говорил, не таясь.

Они знали, что «Толстяк» совершил посадку. По вибрации и гулу догадывались, что бомбарды начали обстрел.

Время шло. Дурашка, случайно подойдя к двери, обнаружил, что она не заперта Это его очень озадачило. А в голове Бунтаря мгновенно созрело решение: бежать! Бежать, чтобы предупредить планетян о том, что их ждет в случае контакта с «Толстяком» и что ждет Планету, если такой контакт не состоится.

Сердце Дурашки радостно забилось, когда Бунтарь предложил бежать вдвоем. Это было как отдых после работы. Дурашка не сомневался, что через несколько часов их поймают и снова посадят в карцер. Но отдохнуть хотелось очень.

По странному стечению обстоятельств люк крейсера тоже был открыт и никем не охранялся. Дурашке это показалось смешным, ведь он знал о ночном патруле. Какой смысл имело охранять открытый корабль? Но Бунтарь спешил уйти подальше от крейсера. Необходимость встречи с планетянами гнала его вперед.