Только в смерти

Тварь внутри клетки вздрогнула. Она забулькала. Слизь закапала из щели, которая когда-то была ртом. Она смеялась.

Это не точное искусство, то, что я делаю. Не однозначное, чистое и аккуратное, как плавка или солдатская служба. Я скучаю по обеим моим старым профессиям. То, что я делаю, это не точная вещь, Харк. Вы были так далеко, поэтому я мог дотянуться до вас только через ваши воспоминания.

— Ты добрался до нас, — повторил Харк.

Прогремел гром. На прутьях клетки образовался иней.

— Достаточно! — крикнула старая дама в черном кружевном платье. Баклер положил руку на ее плечо и зашептал. Она затихла.

Мои укротители недовольны. Они думают, что я могу плохо себя вести теперь, когда ты тут. Они думают, что твое присутствием может спровоцировать меня. Они думают, что я могу убить тебя.

— Я знаю, что ты не собираешься делать этого, — сказал Харк. — Хотя, если сделаешь, я не буду винить тебя.

Я просто хотел помочь вам.

— Я знаю.

Я просто хотел, чтобы ты помог мне. Помоги мне. Пожалуйста, Харк, помоги мне. Я не могу больше выдерживать это.

Тварь в клетке снова загрохотала цепями. Сосульки образовались на прутьях решетки наверху.

— Я помогу тебе, — прошептал Харк, прислонившись лицом к прутьям.

Ты должен заставить выглядеть это правильно, Харк. По-комиссарски, понимаешь? В противном случае, они обвинят тебя в любых преступлениях. Они заставят тебя заплатить сполна.

— Я знаю, что делать. Поверь мне. И прости меня.

Нечего прощать. Просто помоги мне.

Харк поднялся на ноги. Он вытащил свой болт-пистолет с гравировкой и отвел затвор.

— Милостью Императора! — объявил он, достаточно громко, чтобы укротители внизу услышали его. — Ты мертв и я не могу позволить этому продолжаться. Ты убиваешь моих людей своими призраками. — Он отпустил затвор, который встал на место со щелчком, и навел оружие между прутьев клетки.

— Он не может сделать это! — закричала старая дама.

— Да, он фесово может, — прорычала Крийд позади нее.

— Есть что-нибудь еще, что ты хочешь сказать мне? — прошептал Харк, его рука дрожала.

Только ту вещь, которую я пытался сказать тебе все эти последние дни.

— Какую?

Он жив. Он испытывает ужасную боль, но он жив.

Харк замер.

— Покойся с миром, — произнес он.

Несчастная тварь, которую когда-то звали Агун Сорик, посмотрела на него зашитыми глазами сквозь прутья клетки.

Харк выстрелил.

Он спрыгнул с прицепа. Звук волынки затих, навсегда. Харку было плохо.

— Что вы наделали? — заорала на него старая дама.

Харк оттолкнул ее в сторону.

— Я дал ему то, что ему было нужно, — сказал Харк.

— Вы убили его! — заикаясь, произнес горбатый, вне себя от ярости.

— Только в смерти заканчивается долг, — ответил Харк, — а он выполнил свой долг тысячи раз. — Он пошел прочь от прицепа, сжимая рукоять болт-пистолета. Позади него Баклер с Крийд спорили с укротителями.

Нога Харка наткнулась на что-то, лежащее в пыли. Он нагнулся.

Это была медная гильза для сообщений.

Харк поднял ее и отвернул крышку.

Внутри ничего не было.

IX

Макколл с партизаном вошли во второй сборный дом. Кислый, металлический запах крови висел в воздухе.

Дюжина пленников была растянута на грубых деревянных каркасах вдоль пространства палатки. Было очевидно, что их подвергали интенсивному допросу под пытками.

Сцена была отвратительной даже для такого закаленного ветерана, как Макколл. Он остановился, тяжело дыша. Безвольные, обнаженные тела, растянутые на каркасах, были скользкими от крови и покрыты черными ранами. Пытки были жестокими и чрезвычайно типичными для Кровавого Пакта. Некоторые пленники испытали ампутации или извлечение органов. Другие были прибиты к каркасам за мягкую плоть. Ужасные инструменты мучителей, палки, гвозди и вертела, лежали на запачканных кровью подносах по всей комнате. Раскаленные клейма лежали на жаровнях.

Макколл пошел вдоль линии пленников, быстро и милосердно избавляя его или ее от страданий. Глубинное побуждение прийти в это место, которое он чувствовал, исчезло так же внезапно и таинственно, как появилось. Он просто хотел выбраться отсюда и убежать. Но он не собирался уходить, пока не избавит этих несчастных созданий от дальнейших страданий.