Только сияй

Больше всего на свете люблю, когда ты смеешься.
Так хочу вознести тебя к самому небу
и забрать твою боль.
Твой образ живет в моем сердце, и это делает
меня сильным.
Так хочу вознести тебя к самому небу
и забрать твою боль.

Поднесла микрофон к губам и с тихими всхлипываниями запела:

Схожу с ума, когда остаюсь в одиночестве.
Все становится пустым и поломанным,
когда нет тебя рядом…
Но ты ушла и больше не чувствуешь меня рядом…

Сделала неуверенный шаг в глубь сцены и продолжила петь:

Всё самое плохое уже пройдено.
Мы можем дышать полной грудью.
Так хочу вознести тебя к самому небу
и забрать твою боль.
Нам еще многому предстоит научиться,
но вести войну больше нет смысла.
Так хочу вознести тебя к самому небу
и забрать твою боль.

Шейн подпевал мне, наши голоса вновь сплетались. Звуки, такие идеальные. Такие хрупкие:

Чувствовать себя сломанным,
когда открывается сердце.
Понимать, что сил недостаточно…
Сломлен, когда остаюсь в одиночестве,
Все становится пустым и поломанным,
когда нет тебя рядом.

Проигрыш, и я наконец увидела его улыбку. Шейн вышел ко мне навстречу, виртуозно перебирая струны. Он смотрел на меня. Внутрь меня. В самую душу.

И мы запели вместе:

Чувствую себя поломанной каждый раз,
когда открываю сердце.
Осознаю, что сильна недостаточно.
Ощущаю себя слабой, когда остаюсь
в одиночестве.
Все становится пустым и поломанным,
когда нет тебя рядом…
Я ломаюсь, когда остаюсь в одиночестве,
Всё кажется пустым и неправильным,
когда ты уходишь.

Замолчала, позволив Шейну тихо закончить:

Ты ушла…
Но я нашёл тебя[7].

– Ты переврал последнюю строчку, – усмехнулась сквозь слёзы, просто не в состоянии, не в силах поверить в то, что он… что Шейн здесь. Передо мной.

– Импровизация – мой конёк.

Улыбается, выглядит точно так же, как и год назад, только кожа загорелая. Такой красивый… Тёмные пряди волос слегка падают на глаза, так и хочется провести по ним рукой. Весь в чёрном – не изменяет себе. И губы… мои любимые губы. Яркие, сочные.

Шейн положил гитару на пол и подошёл ближе. Публика тут же взорвалась аплодисментами и криками поддержки. Так вот оно что… Здесь не только мой фан-клуб – здесь и фан-клуб Шейна и, возможно, даже фан-клуб FB. Это он постарался? Он всех собрал? Он набрал тридцать тысяч человек? Ради меня?.. Ради того, чтобы мой контракт не продлили?..

Два бездонных чёрных океана смотрят на меня, и я просто не в силах описать то, что вижу в его глазах… Как и не могу описать то, что творится внутри меня. Это не подаётся описанию. Это смесь чувств. Самых сильных чувств на свете. Истинных.

Шейн здесь. Передо мной. Не могу в это поверить. Я сплю. И это самый чудесный сон за всю мою жизнь.

Подошёл ближе, мягко улыбаясь, и провёл подушечками пальцев по моим щекам.

– Вытри сопли, Миллер. – Улыбнулся шире, хоть и у самого глаза на мокром месте. – Слышал, у кого-то сегодня запрет на отношения спадает? Не знаешь, у кого?.. И слышал, тридцати тысяч человек будет достаточно, чтобы тебя мне вернули?

Я усмехнулась, но так и не смогла выдавить из себя ни слова.

Плакаты с признанием в любви были всё ещё подняты, толпа одобрительно галдела и, кажется, была счастлива за нас.

– Когда… когда ты… все эти плакаты? – растерянно взглянула на Шейна.

– На входе выдавали не только браслеты, – пожал плечами Шейн.

– И ты… – Слова снова закончились. Воздух закончился. Голова кружилась от всего от удивления, от Шейна, от счастья…

– Да, – улыбнулся Шейн и взял моё лицо в свои ладони. – Я пришёл забрать тебя. И мне плевать, что ты думаешь, но даже у такой истории, как наша, может быть счастливый конец. Да и… не зря же мы скупали оставшиеся билеты. А Джаред всю ночь проторчал в типографии и сказал, что ненавидит нас обоих. И, Миллер… – привлек меня ближе, провёл рукой по волосам, – этот цвет мне нравится больше.

Прижал к себе и накрыл мои губы чувственным и долгожданным поцелуем.