Только с тобой

Лиза, совершенно потерянная не знала вообще, что делать. Она целыми днями сидела в углу комнаты, изводясь от тоски и боли. «Проклятая война» — повторяла она рыдая. Друзья и знакомые уходили на фронт, стали приходить похоронки, крики и плач во дворе стояли постоянно.

Наступала осень, и враг приближался к Москве.

Ежедневно формировались батальоны вооруженных защитников столицы — мужчин и женщин. Каждому выдавались телогрейка, ружье, две гранаты и отряды отравлялись на дальние подступы Москвы. В здании института, где училась Лиза, формировалась 5-я Фрунзенская дивизия народного ополчения, в которую вступали преподаватели и студенты института. Женщины и молодые девушки шли в противовоздушную оборону — бесстрашные, храбрые тушили зажигательные бомбы, ликвидировали последствия вражеских налетов. Ее единственное спасение и радость Маша тоже ушла в ополчение. Она не могла просто бессильно взирать, как фашистские бомбардировщики уничтожают Москву и записалась добровольцем. Маша очень хотела найти дело и для Лизы, чтобы отвлечь и развлечь ее. Но Лиза, такая хрупкая и нежная, никак не могла приспособиться к сложившимся обстоятельствам. Она обещала взять себя в руки, стать жестче, терпимее, но пока не получалось и, еще, страх за Владимира буквально не давал ей ни спать ни есть. Маша, пыталась разузнать о нем хоть что-нибудь — ходила в горком комсомола, но те не знали о Владимире подробностей, знали только, что он на Ленинградском фронте, другие утверждали, что на Лужском оборонительном рубеже. Из информсводок знали, что этот рубеж сейчас в самом пекле войны, оттуда почти никто не выходил живым. Маша об этом Лизе не рассказала. Днем Лиза еще как-то переносила ужасы войны, а ночью, в кромешной темноте, было страшно. Подолгу не могла заснуть, ворочаясь с боку набок. Артем смастерил ей светильник из старой фосфорной статуэтки. Она стояла днем на окне и заряжалась энергией, а ночью освещала кровать Лизы. Бомбили каждую ночь. Глубоко никто не спал, при первых же звуках сирены нужно было бежать в укрытие. Вот и сегодня не спалось, лежала, смотря в потолок. Глаза привыкали к темноте и можно было увидеть силуэты. Во дворе кто-то прошел, стуча каблуками, проехала машина без света, кто-то разговаривая прошел дальше. Канонада, весь день доносившаяся с запада, по ночам стихала. Мысли никакие ее не тревожили — заснули, видимо, а глаза не засыпали.

— Привет, — радостно подбежала к Владимиру, стоящему к ней спиной.

— Здравствуй, — обернулся быстро.

— Пойдем, — предложила она. Пошли вперед, кругом зелено, весело как будто. Они смеются. Он вел ее к себе домой, зашли — уютно, чисто.

— Ложись на диван, поспи, — предложил заботливый Владимир.

— Хорошо, немного посплю, — согласилась она и погрузилась в сон. Она чувствовала горячие губы на своих щеках, лбу, губах. «Приятно как», — промурлыкала. Его руки скользили по телу, на ней не было платья, только белье, красивое, шелковое, французское — тетка Анна принесла. Хотелось открыть глаза, но веки отяжелели, не поднимались. Его руки холодные и колючие, как льдинки, легли на маленькие груди.

— Больно, — прошептала Лиза.

— А так? — он придавил ее тяжелым телом к дивану, словно плитой.

— Больно! — громче вскрикнула Лиза.

— А так? — он стал кусать ее губы. Она почувствовала вкус крови. Попыталась оттолкнуть его. Открыла глаза — над ней нависло железное лицо без глаз.

— Мокрый, фу, мокрый, — закричала громко.

— Мокрый! — все еще кричала она, уже проснувшись, мечась на кровати. — Что это? Что это такое?

В комнату вбежали мачеха с Артемом с включенным фонариком.

— Лиза, что за крики?

Лиза смотрела на нее в ужасе, прокручивая сон.

— Сон, он холодный и мокрый. Его убило, его убило, убило! — кричала Лиза.

— Господи, — трясла ее за плечи Анна Петровна, — послушай, что во сне плохо, на самом деле к хорошему. Это точно — плохой сон к хорошему, успокойся. Лиза замолчала, совершенно обессиленная легла на бок, уткнулась лицом в подушку, рыдая.

— Успокойся, успокойся, — гладила ее по спине мачеха. — Тише, тише, Тшшш.

— Спасибо, еле слышно поблагодарила Лиза, я уже успокоилась. Ей хотелось побыть одной в тишине.

Москва перестала быть мирной. Город объявили на осадном положении. В октябре начали создавать оборонительный рубеж вокруг столицы. На вокзалах формировали эшелоны и отвозили людей на строительство укрепительных сооружений. На подступах к городу десятки тысяч москвичей рыли окопы и противотанковые рвы. В самом городе строили баррикады на случай, если война войдет в город. Тут были в основном женщины всех возрастов. Было холодно в эти дни, моросил холодный дождь, висел туман, вечерами ударяли морозы.

Лиза вместе с другими горожанками тоже рыла окопы — это было невыносимо тяжело и больно, натерла кровавые мозоли, от усталости не хотелось даже есть.

Перестали ходить автобусы — их все отправили на фронт, но троллейбусы, трамваи и метро работали бесперебойно. Сотни аэростатов висели в Московском небе, затрудняя прицельное бомбометание противнику.