Только позови

К его приезду Линда повесила новые ситцевые занавески и сделала такие же накидки на подушки, а на стул надела чехол в тон обивки кресла. Комнатка выглядела очень даже мило. Она не встретила его на автобусной станции, потому что работала в дневную смену. После ужина они легли в постель с ситцевым покрывалом, однако ничего у них не получилось. В самый ответственный, так сказать, момент Стрейндж потерял мужскую силу. Он понятия не имел, почему так произошло, и начал бормотать какие-то оправдания. Линда сочувственно потрепала его по плечу и отвернулась к стенке. Ей завтра рано вставать — надо до работы кое-что купить для дома.

Линда быстро уснула, а Стрейндж лежал рядом убитый и униженный и со страхом думал, что же такое с ним происходит. Он так долго и так часто мечтал об этом моменте, что казалось невероятным, что он оплошал.

Можно придумать, конечно, миллион объяснений. Да, она лежала совсем бесчувственная, но она вообще такая. Инициатива всегда исходила от него — так оно и должно быть, наверно. Только раз или два за всю их совместную жизнь она сама позвала его. Пылкостью она не отличалась.

Да, совсем рядом, за тонкой перегородкой в соседней комнате, спал ее братишка, а за другой стенкой ее родители. Однако в иное время он махнул бы на это рукой. Что-то вдруг произошло с ним, возбуждение спало, и ему сделалось скучно.

Он ворочался под простынями, красный от стыда, и вспоминал, как рота разбила последний лагерь на Гуадалканале и он стоял на опушке, глядя из-за кустов на залитые лунным светом притихшие палатки, и представлял, как жаркая Линда обхватила его за шею и прижимается к нему все плотнее и плотнее, охая и постанывая от долгого ожидания. У них никогда не было так, но почему-то именно так он представлял эту первую их ночь.

На душе было нехорошо и тревожно. Он чувствовал, как в нем поднимается раздражение. Никогда ее не расшевелишь. Он был зол на Линду за ее холодность. И в то же время твердил себе, что она не виновата. Что же все-таки произошло там с ним за эти полтора года, что они не виделись?

На следующую ночь все было иначе. Стрейндж не стеснялся и был настойчив — может, оттого, что почти весь день шатался по городу и накачивался пивом. Пива, кстати, при таком количестве мужиков было всегда полно и в доме. Стрейндж пил вдоволь. Линда целый день на работе, чего ему еще делать.

Жизнь в Цинциннати кипела вовсю, как и в Люксоре — повсюду веселье и шик. На каждом шагу военнослужащие с деньгами. Человека в форме, в любой форме, беспрепятственно пускали в бары при лучших гостиницах и в самые роскошные рестораны. Не обязательно быть офицером. Все принимали военных с распростертыми объятиями и восхищались ими. Или говорили, что восхищаются, выкачивая из них денежки.

Когда они с Линдой легли спать в тот вечер, Стрейндж понимал, что от него несет пивом, но он порядком нагрузился, и ему было наплевать. Линда не сделала ему замечания. Ему вдруг почудилось, что от нее как-то странно пахнет, вроде даже мужчиной. Он принюхался к ее коже, но не мог ничего разобрать. Во всяком случае, это не остановило его.

В следующие дни он несколько раз предлагал ей пойти куда-нибудь, хотя бы в кино. Но каждый раз она ссылалась на усталость и говорила, что завтра рано вставать. Она, казалось, была целиком поглощена делами на заводе.

Возникал у них разговор и о деньгах. Точнее, Стрейндж заводил такой разговор, потому что Линда почему-то совершенно охладела к своей же затее. Ей расхотелось иметь собственный ресторанчик. Тогда он высказался в том смысле, что, может, им стоит войти в пай и вместе со всеми обосноваться на ферме. Ему интересно было посмотреть, как Линда отнесется к этому, но она только как-то жалостливо улыбнулась и ответила, что, если его устраивает ферма, она не против. Стрейндж уехал из Цинциннати на четыре дня раньше срока. Никто не знал, что он имел целых две недели отпуска. Поэтому он преспокойно заявил, что положенные десять дней кончаются, и отбыл. Он больше не мог вынести этот дом, этот проходной двор с бесконечной едой на кухне и запахами приготовляемой пищи.

Оставшиеся четыре дня Стрейндж провел болтаясь по Люксору. В дорогом отеле «Клэридж» на Северной Мейн-стрит, где он снял номер, на третьем этаже он обнаружил безостановочный покер и за несколько кругов снял четыре сотни. Он быстренько спустил большую часть на выпивку и по мелочам в баре «Клэриджа» или в «Пибоди» на Юнион-авеню. Его подмывало подцепить какую-нибудь девицу — это было так просто, но он решил, что не должен этого делать из-за Линды.

В последние минуты истекающего отпуска он доложил дежурному по Общевойсковому госпиталю Килрейни о прибытии. Интересно, что подполковник Каррен решил насчет его руки и какие неприятности уготовил ему майор Хоган.

Стрейндж уже и думать забыл, что ездил домой.

Глава десятая