Только одна ночь. Ошибка прокурора (СИ)

— По заявлениям Солнцевой и Зотова хочу провести проверку. Люди жалуются на Дроздовых. Пора заканчивать с организованной преступностью в городе. Кончились девяностые. Давно кончились, — выговариваю я.

И всю дорогу до Лариного имения размышляю, как бы мне поломать эту прекрасную дружбу с Радой Извековой. Не приведи господи, узнает кто. Так и должности можно лишиться, и репутации.

Глава 18

Машина тормозит около шлагбаума на небольшой тихой улочке рядом с центральным парком.

Обхожу нелепое заграждение, оглядываюсь по сторонам. Что там Тима говорил про Беверли-Хиллз? Этот тупичок точно подходит!

«Хотя нет», — поднимаю глаза к нелепым особнякам в два-три этажа. Сляпанные из дорогого кирпича дома, с окнами, больше похожими на амбразуры.

Нет, не Беверли-Хиллз. Улица Скруджа Макдака. Только полные макдаки могли построить величавое подобие бараков. Дебилы, блиин. Бабок полно, а фантазии — ноль.

— Захар Иванович, пробей инфу по шлагбауму. Выдавалось ли разрешение на ограничение проезда?

— Да кто бы там выдавал! — усмехается криво Харитонов. — Дроздам закон не писан.

— Я пропишу. И слабительное с клизмой тоже, — цежу раздраженно.

Блин, я только неделю в городе, а эти пернатые меня уже задолбали.

«Ты обедать приедешь?» — высвечивается сообщение от Лары.

«А что у нас на обед?» — печатаю наспех. А сам исподволь наблюдаю, как будто по команде открываются калитки, и на улицу выходят люди. Мужчины, похожие друг на друга, словно их откатали на ксероксе, и женщины. Толстые, грудастые, на крепких ногах, больше похожих на сваи.

— Воронье слетается, — ухает рядом Харитонов.

— Повестки им не забудь вручить, — напоминаю тихо, а сам не скрывая тихого злорадства смотрю, как, сбив несчастный шлагбаум, в проулок заезжают тяжелые. ОМОН то есть.

— Вы что творите! — вскрикивает какая-то женщина. — Что за произвол? Я жаловаться буду.

— Полиция, прокуратура уже здесь, — радостно заявляет Харитонов.

— Значит, к депутатам пойду! Президенту напишу!

— Заткнись, Лариса, — цыкает на нее стоящий рядом мужчина.

— Разрешение на шлагбаум есть? — лениво интересуется Захар. — Предъявите, пожалуйста.

— Да тут все свои живут, — вступает в разговор еще какая-то бабища.

— Тоже ваш участок? — киваю на Ларино наследство, до забора заваленное мусором. Если разобраться, тут самая дорогая земля в городе.

— Да, наш! — борзо выдвигается вперед мордатый невысокий мужик.

— Почему антисанитария на участке? Убрать незамедлительно. Захар Иванович, выпишите предписание. И штраф за загрязнение окружающей среды. СЭС подключайте.

— А мы тут при чем? — пыхтит мужик.

— Участок ваш? — давлю взглядом. — Если документы на право собственности есть, предъявите. Если нет, зачем вводите следствие в заблуждение? За это тоже статья…

— Да ты меня не пугай, прокурор. Тоже мне начальник выискался, — хмыкает Дрозд, а остальные пернатые смеются.

Видимо, человек попутал берега давно. Очень давно. Ну да ничего, я русло скорректирую. Умею. Практикую.

— Вам придется проехать в отдел для получения предписания или для дачи показаний.

— Да не видели мы ничего! — выкрикивает румяная тетка с короткой стрижкой, как две капли воды похожая на мужиков. Тоже, видимо, из отряда пернатых. — Эта земля наша! Старуха ее нам продала незадолго до смерти! Она одна тут жила. А мы досматривали…

— Вот и досмотрели. А сейчас штраф заплатите. Сколько там? Тысяч семьсот, кажется, — киваю на гору мусора. — А куда у нас смотрит СЭС, Захар Иванович? — поворачиваюсь к заму.

— Запрос им Рудников должен был отправить… — шепчет мне на ухо заместитель.

— Документы на участок предъявите, пожалуйста, — сверлю взглядом мерзкую бабу. Перевожу взгляд на ее братьев. Интересно, кто из них генерала «Секиры» долбанул по башке? Надо бы с Мельниковым связаться…. Хотя три года уже прошло, наверное.

— Какие тебе документы, придурок! — толкает меня в плечо один из братьев. — Вали отсюда. Тут частная собственность. И улица эта наша, и вся земля. Понял? Без постановления прокурора нечего сюда нос совать.

А я в штатском сегодня. И удостоверение вроде предъявил сразу. Читать не умеют, что ли? Но уже не до этикета.

— На землю! Руки за голову! — рявкаю, подсекая противника давно натренированным движением. И когда мужик, споткнувшись, падает на асфальт, приказываю командиру «тяжелых». — Упакуйте, пожалуйста. Нападение на должностное лицо.

— Эй, вы что? Вы куда? Не имеете права! — кидается к нам второй брат.

— Какие-то вопросы? — рычит, нависая над ним, командир ОМОНа.

— Петь, ты чего? Мы же все свои, — давит на него второй Дрозд.

— Какой я тебе свой, гнида? — обрывает его «тяжелый». — Или к брату в кутузку захотел?

Дрозд отступает. О чем-то переговаривается с женщинами. Одна из них поспешно кому-то звонит. И судя по обалделому выражению лица, разговаривает с Рудниковым. Лишь на секунду мажет взглядом по мне и отворачивается. Что-то шепчет Дрозду номер два. И тот уже пялится на меня в упор, даже не скрывая враждебности.

— Это вы так из-за своей любовницы возбудились, товарищ прокурор? Но участок все равно наш. Ей тут ничего не обломится.