Только одна ночь. Ошибка прокурора (СИ)

— Проходите, — киваю, пытаясь сохранить равнодушный вид. И только тут до меня доходит, кто пришел ко мне на прием. Юля! Она же Солнцева Лариса Дмитриевна.

Таращусь на немного отечное лицо, перевожу взгляд на живот.

О-пачки! — залипаю от изумления.

«Это ж надо! Как же так? С какого?» — квохчу мысленно как старый дед. Сцепляю челюсти, как бультерьер, пресекая стон, готовый вырваться из груди. Нелепо взмахиваю руками.

— Проходи, Юля, — выдыхаю порывисто и, словно очнувшись, заглядываю в жалобу. — Лариса Дмитриевна, то есть.

Обалдело смотрю на справку, приложенную к заявлению. Читаю по третьему разу немудренную запись.

Срок двадцать шесть недель.

Полгода то есть. Это что же получается? Ребенок мой? Или может быть моим… теоретически. Ну и практически тоже.

Девчонка робко усаживается на краешек стула. Мнется, не зная, с чего начать. Не боец, сразу видно.

«Блин, девочка, преподнесла ты мне сюрприз! Мы же вроде бы предохранялись Или это подстава?» — размышляю лихорадочно. Вот только кому и зачем понадобилось действовать через девчонку. Полно других методов. Нет, не подстава. Это точно.

— Хмм… — прочищаю горло и мозги заодно. Как кувалдой по башке, честное слово. Аккуратно надо быть с прокурорами. Мы, можно сказать, вымирающий вид.

Сажусь напротив. Мне глаза ее видеть нужно. Голос слышать. Уловить каждую нотку и понять…

Да что тут понимать. Если ребенок мой, значит, женюсь на ней. Говно вопрос. Если нет, придется найти того урода, что обилетил девочку, и принудить…

«Ну какой нафиг другой!» — вздыхаю раздраженно. Все же сходится. Пусть только сама признается. Анализ потом сделаем. Хотя, если честно, я поверю ей без всяких анализов.

Задаю дурацкие вопросы на умняке. А сам будто на охоту вышел. Мне нельзя упустить девчонку. Нельзя напугать, ни жестом, ни взглядом, ни намеком.

Лаской надо брать. Лаской!

Думаю! А сам как дурак загоняю девочку в угол вопросами о подружке, или кем там ей Рада приходится. Вот далась мне она! Будто у нас других тем для разговора нет?

— Стало быть, училась ты вместе с Радой Извековой. Я правильно понимаю? И на Роза Хутор ты жила в ее апартаментах?

— Что? — бледнеет она.

— Мир удивительно тесен, Лариса Дмитриевна, — потираю грудину. Сердце колет, с какого бы хрена. — Вот так едешь отдыхать в горы, знакомишься с красивой девчонкой, гуляешь, а потом бац — и такие пасьянсы сходятся, мама дорогая!

— Бывает, — мяукает она и собирается удрать.

— Сиди, я тебя не отпускал, — рычу, как злой полицейский, и сразу же включаю доброго — Твой вопрос я порешаю. Но прежде ты на мои ответь.

Девчонка пугается еще больше, а я уже готов вручить себе аналог премии Дарвина за высшую стадию идиотизма.

«Какого ты буром прешь, Феликс?» — останавливаю собственные порывы.

— Воды дайте, пожалуйста, — просит Лариса. Запуганный маленький воробей.

— Да, сейчас! — вызываю секретаря. — Воду принесите, Галина Сергеевна, — прошу коротко и спрашиваю осторожно. — Ты сегодня ела что-нибудь, Юля? Лариса, блин…

— Да, в обед, — послушно докладывает она. — Скоро ужин, — кладет руку на живот. И меня подрывает. Тоже хочу дотронуться. Пятку маленькую нащупать. Поговорить. Наверняка пацан будет. Дочка у меня уже есть.

— Сделайте нам чай, пожалуйста. И нарежьте бутербродов, — отдаю следующее указание Галине и забываю о ней. Перевожу все свое внимание на девчонку. — Разговор у нас с Ларисой Дмитриевной будет долгий. Очень долгий.

— Там еще два человека записаны, — робко замечает секретарь.

— Пусть Рудников примет. Здесь он, или домой отправился? — рычу раздраженно. — Если уже свалил, пусть возвращается. У нас ненормированный рабочий день.

Наливаю воду, передаю Ларисе стакан и как завороженный наблюдаю, как она жадно пьет. Будто через пустыню шла.

На шее бьется маленькая жилка. И мне хочется притронуться к ней губами. Поцеловать. Проложить дорожку до груди и вернуться обратно. Ворваться в рот пьянящим поцелуем и улететь. Вместе с Юлей… то есть, с Ларой.

— Отпустите меня, пожалуйста. Я же ничего плохого не сделала, — жалобно просит девчонка. И снова дрожит, будто к врагам попала.

— Да тебя никто ни в чем не обвиняет, — передергиваю плечами.

— Тогда я пойду, — смелеет маленькая нахалка.

— Минутку! Только один вопрос, долго не задержу, — инстинктивно подскакиваю с места. Не отпущу, пока не выясню.

— Признавайся, от меня залетела? Говори сейчас же, Лара. И не вздумай врать, — перекрываю все пути к отступлению и еще больше пугаю девчонку.

Дуболом хренов!

— Да, — опустив голову, признается Лара — Я не знаю, как получилось… Мы же все время предохранялись… Но вы мне ничего не обещали… Я помню… Я… то есть, мы с малышом… ни на что не претендуем… и никому ничего не скажем, — тараторит она.

А у меня волосы встают дыбом. Я что, произвожу впечатление конченого мудака? Отказаться от собственного ребенка? Да никогда.