Только один человек

— Но что же вам все-таки показалось неправдивым?.. — вновь обратился я к нему на «вы», представляете? Но так нужно было...

— Что? А вот, во-первых, хотя бы то, что муж ревновал не­напрасно.

— Как это так... Ведь под конец же все выяснилось.

— Что все?

— Ну, непорочность женщины.

— Уж лучше помолчал бы ты, Герасиме, — мрачно отозвал­ся он.

— Это зачем же мне молчать! — нахмурился и я.

— Затем, что между ними наверняка что-то было.

— Что что-то, что!

— Сам знаешь, что.

— Да ничего, решительно ничего не было, — опротестовал я его слова, — ведь под конец же все выяснилось...

— Нет, дорогой, мне стоит только разок взглянуть на парочку, и я уже точно знаю, есть между ними что-то или нет. Чувствую, и все тут.

— Как...

— Ээ, мой милый, шила в мешке не утаишь.

Я возмутился:

— Ты что же, лучше сценариста знаешь?

— А то как же! — оживился Шалва, — я четыре месяца осветите­лем работал.

— На этом фильме?

— Нет, в театре.

Вот и говори с ним...

— Вы не правы, нет, батоно Шалва, — убедительно сказал я, употребив, заметьте, «батоно». Но на этого дубину Шалву, или как его там, это не подействовало, да и вообще мои, доводы его не убеждали, но я все-таки настойчиво продолжал:

— Но ведь в конце-то концов все точно выяснилось.

— На экране — да...

— Так что же ты еще хочешь, фу-у-ух, — нетерпеливо выдох­нул я.

— Если б даже по сценарию ничего такого не было, все равно бы произошло... там.

— Где еще «там»...

— В жизни.

Поди-ка попробуй найти с ним общий язык... Но меня уже понесло, я не мог остановиться:

— Откуда же тебе это известно, Шалва дорогой? — я уже лез на стену, и мне было не до выканья. — С чего, спрашивается ты это взял?

— Я же говорю, что шила в мешке не утаишь... — и добавил: Но какая, однако, шикарная у тебя шляпа, иф!..

Я решил немедленно от него отделаться, а то вцепился он в меня как этот, ну этот... как его там... да, как клещ, — и спросив с предельной категоричностью:

— Ну, вам теперь в каком направлении?

— Да куда мне без вас, — невозмутимо ответил он, хорошо хоть обратившись ко мне, по моему примеру на «вы», однако тут жет вернулся к старому: — Мы ведь уже решили, я и ты, что вместе обойдем Чиатурский район.

— Не-ет, дорогой, не-ет, — вышел я из себя, — вы тут городите всякую чушь...

— Если бы я городил чушь, вы бы со мной в спор не вступали; Видно, и ты сам тоже почуял что-то... Из ничего люди не спорят! Скажи я тебе теперь, к примеру, что душетский флот[24] самый сильный в мире, ты бы стал со мной спорить, а, Герасиме?

О-ох, что за болван, идиот ненормальный... Это мне все боком лезет тост за братьев и сестер, пусть еще только посмеет кто-нибудь заикнуться о нем в моем присутствии, я его собствен...

— Ну как, обойдем все же, а, Герасиме? — нетерпеливо спросил он. — Мы ведь договорились...

— Не-ет, любезнейший, отнюдь нет. — Меня аж проняло дрожью.— Это я по пьяной лавочке...

— В хмельных памороках, что ли? — огорченно спросил он.

— Вот именно.

— Даа, плохо так напиваться.

— Конечно, очень даже плохо. Ты что, сам не видишь, до чего я доигрался? Где мне надлежало быть, и где...

— Значит, выходит, дело плохо? — внимательно посмотрел он на меня.

— Да уж правда, ничего нет на свете хуже такого гнусного перепоя, — резонно объяснил я ему.

— Есть одна вещь, наверняка, еще похуже...

Я заинтересовался:

— И что же это... о чем ты, Шалва?

Он как-то печально посмотрел на меня и говорит:

—А вот что, Герасиме: гнусная трезвость. Перепою еще можно чем-то помочь, а вот ты скажи, что делать с отвратительной трезвостью?

7