ТОЛЬКО НЕ В ЭТОТ РАЗ

Именно так старший оперуполномоченный хотел поступить и в этом ничем не отличающимся от других случае. Перейдя сразу на «Ты», он, бешено вращая глазами, жестко обратился к Раскатову:

- Так, значит ты и есть так называемый «папа» Коля! Очень любишь над беззащитными девушками глумиться! Забиваешь их до полусмерти, а потом заставляешь своих «шестерок» убивать невинных жертв, а трупы закапывать! Это твое любимое развлечение!?

- А ты чего, «Костолом», так рьяно распетушился? - резко «оборвал» сыщика Николай Селиверстович, ухмыляясь зловредной улыбкой, - Или уже с кавказцами смог расплатиться? «Ашер» тебя уже отпустил с денежного крючка, или до сих пор продолжает удерживать? Может решил и мне задолжать?

Еле сдержавшись, чтобы не съездить бандита по «морде», Киров, сначала покраснел, а потом побелел от душившей его яростной злости. Крепко сжав челюсти, и мощно водя желваками, он встал со своего места, почти вплотную приблизив свое лицо к физиономии отчаянного преступника и, словно лев, прорычал сквозь крепко сжатые зубы:

- Лично тебя, «мерзость», мои проблемы никак не касаются. Я совершенно не против того, чтобы стать еще и твоим кредитором. Только я тебе скажу таким образом: ты еще «херово подстрижен», чтобы открыто переть против меня. Такую «гниду», как ты, мне раздавить – словно бы плюнуть.

Два эти сильные внутренним духом отважные, каждый по своему, человека с ненавистью смотрели друг другу в глаза, и никто из них не смел отвести в сторону взгляда. Это соревнование – кто кого пересмотрит – продолжалось не менее трех минут. Никто не хотел уступать. Наконец, желая прервать это бесполезное переглядывание, и имея намерение выручить опытного майора, из этой неловко-созданной им-самим ситуации, Бирюков решил вмешаться, задавая бандиту наводящий вопрос:

- А скажите, пожалуйста, Николай Селиверстович: знаком ли Вам некто, носящий имя: Кафтанов Алексей Германович?

Волей-неволей Раскатову пришлось посмотреть на сотрудника, пусть и молодого, но задавшему ему вопрос, который требовал немедленного ответа, и наиболее соответствовавшего сути интересующего оперативников дела:

- Конечно, я его знаю (отрицать знакомство было бессмысленно, так-как этот молодой человек не раз появлялся вместе с преступником). За небольшую определенную плату, он выполнял у меня некоторые малозначительные «посылки».

- «Убирать» за тобой? - вновь посчитал необходимым вмешаться опытный оперативник, - Ты совершаешь преступления, а он заметает следы. Не так ли?

- И ты, хоть что-нибудь из своих наглых слов, доказать-то сумеешь? - злорадно съязвил преступник, бесцеремонно усаживаясь на стоящий возле стола младшего лейтенанта стул, и закидывая ногу на ногу.

- Разумеется, - гневно отвечал сыщик, потирая свои руки так, будто разминал их перед предстоящим ему рукопашным боем, - и нам даже не потребуется знакомить твою гнусную «рожу» с нашим намордником (предполагая, в данном случае, дыхательный противогаз, о чем «папа» Коля, в силу своей давней преступной жизни, был неплохо осведомлен). У нас есть допрос Кафтанова, где черным по белому расписаны все твои бесславные «подвиги».

- Могу ли я ознакомиться с тем, что он там «понарассказывал»? - поинтересовался бандит, чувствуя себя, в этой ситуации, совершенно непринужденно.

- Не сомневайся, - вместо ответа, «выложил» ему грубость бывалый оперативник, - там столько всего «нарисовано», что тебя, уже сейчас, смело, можно в клетку сажать. Как тебе, Коля, такой-вот «расклад»?

- Да ты никак, «Костолом», ополоумел «ваще», - сморщив лицо в презрительно-беспечной ухмылке, всем своим видом показывая, что он не из тех людей, на которых можно, вот так просто, наехать, и он уже все – сразу «поплыл», таким необычным-вот образом, Раскатов выразил отношение, ко всему здесь происходящему, - я скажу лишь одно: все что там «напел» этот «недоносок» – это голимо-полная чушь и «брехня»! И если ему хватило смелости обвинять меня в том, что я, якобы, отдал ему приказ кого-то убить, что ж я согласен: у вас это является доказательством, хоть и довольно хлипким, так как кроме этого на меня больше ничего не имеется. Так вот: я настаиваю на том, что раз так – пусть он, в таком случае, скажет мне свои обвиненья в лицо. Как говорит мой адвокат, и я ему доверяю, допрос одного человека, в корне расходящийся с показаниями другого, может стать доказательством, только после проведения очной ставки. Так обеспечьте нам ее проведение, а там уже и посмотрим, что вы имеете против меня.

- Ничего я тебе, «гнида», устраивать не собираюсь, - подойдя к бандиту вплотную, и забрызгивая его слюной, скрипящим голосом, проговорил офицер, - у меня и так хватит всех полномочий, чтобы оформить твое задержание. А там посидишь ночку в пресс-хате, а с утра сам запросишься ко мне на беседу желая искренним образом покаяться во всех своих злодеяниях. А сделаешь ты это прекрасно осознавая, что следующая ночь тебе, как для мужику, будет последней.