Только мы

– Ты – глава йешивы, в которой учатся девяносто процентов израильских ясноглазых. Мы считаем необходимым разобраться в ситуации и понять насколько они действительно опасны, для чего предлагаем изолировать всех их в закрытом учебном заведении, не допуская их контактов с обычными детьми. Мы хотели бы, чтобы это заведение возглавил ты, поскольку ты имеешь наибольший опыт общения с ними. Согласишься ты или нет – это ничего не изменит, решение принято на уровне правительства. Кстати, оно является секретным, как и вся информация по данному вопросу.

– Докатились… – брезгливо скривился Шломо. – Евреи запирают своих детей просто потому, что те немного другие… Скажите, кому они сделали хоть что-то плохое?..

– Ты не понимаешь, – устало сказал Натан. – Они самим фактом своего существования несут угрозу сложившемуся миропорядку.

– И мне нужно объяснять еврею, выросшему в религиозной семье, что этот миропорядок – людоедский? – укоризненно покачал головой старик. – Мальчик, ты меня разочаровываешь…

– Какой бы он ни был, но его смена приведет к большой крови, – опустил голову контрразведчик. – Ты помнишь, кто всегда и везде крайний? Мы, евреи! И кого опять будут убивать миллионами, если что-то случится?! Нас! Мы не имеем права этого допустить, пойми!

Старый рав тяжело вздохнул. В чем-то этот глупый мальчик, конечно, прав – евреи всегда были крайними и, похоже, всегда будут. Однако он не понимает, что именно ясноглазые способны принести миру спасение, изменить его к лучшему, если дать им вырасти и стать теми, кем они должны стать. Не зря же Святой Благословенный позволил им появиться – без его позволения ничего не происходит. Значит, все по Его воле, а эти дураки не желают понимать.

– Знаешь, американцы настаивают на более радикальном способе решения проблемы… – Голос Натана понизился до зловещего шепота. – Мне нужно объяснять, что это значит?..

– Нет… – мертвенно побледнел старик.

Значит, дошло уже до этого? Люди-люди, что же вы творите?.. Как же вы можете быть настолько слепыми и глухими?.. Сами закрываете себе глаза и затыкаете уши, лишь бы не видеть и не слышать. Глупцы! Боже, какие глупцы! Жестокие и недалекие. А Он спросит, за все спросит…

– Пожалуй, закрытая школа на данный момент – лучшее решение, – негромко сказал рав после минутного молчания. – Я согласен стать ее директором, но у меня есть несколько условий.

– Каких? – насторожился Натан.

– Во-первых, весь преподавательский состав моей йешивы переходит в эту школу вместе со мной. Во-вторых, никаких явных проверок – можете же все сделать тихо и незаметно? – и дождавшись утвердительного кивка, продолжил. – И последнее: американцы не должны знать, где расположена школа. Этим шлемазлам я не доверяю, они на все способны.

– Договорились, – с явным облегчением улыбнулся контрразведчик. – Завтра с утра придут автобусы для перевозки детей. Родителей каждого мы предупредим.

– Тогда буду прощаться, – тяжело поднялся на ноги старый рав. – Всего доброго, Натан.

– До свидания. Куда вас отвезти?

– В йешиву.

– Я сообщу водителю.

Поднимаясь по лестнице к дверям йешивы, рав Шломо тихо бормотал себе под нос:

– Святой Боже, какие идиоты… Безумцы…

Как же они могут не понимать, что эти дети величайшая надежда и их несчастного народа, и всего мира. Как?! Однако не понимают, считают угрозой, как и все, выбивающееся из ряда вон. Слепцы! И глупцы! Однако ничего поделать пока нельзя, власть в их руках, а значит, придется вертеться, как змея в пустыне, соблюдая величайшую осторожность, чтобы не дать им погубить детей. Впрочем, есть еще американцы…

От последней мысли старика бросило в холодный пот. Ведь американцы способны даже устроить теракт, списав его на арабов – с них станется, человеческого в них почти нет, одна подлость и жадность. Да и с теми же арабами не все ясно, нужно бы выяснить, как они относятся к ясноглазым. Вот только как?

Самого рава ясноглазые поразили до глубины души с первого знакомства, когда внезапно изменился хулиганистый мальчишка Игаль, а вслед за ним его друзья Моше и Дорон. До того они вечно выдумывали всякие шалости, а если их ловили, то строили из себя пай-мальчиков и ни в чем никогда не сознавались. Шломо постепенно пробивался к их душам, зная, что со временем озорники подрастут и возьмутся за ум – не они первые и, дай Бог, не они последние. Однако после изменения рав увидел перед собой не обычных детей, а нечто неописуемое. Поначалу он подумал, что дети внезапно по какой-то причине стали вундеркиндами. Но вскоре понял, что все намного сложнее. И больше.