Только мы

Назгул медленно брел по коридору школы, пытаясь хоть как-то уложить в голове все, чему стал свидетелем. Теперь ему стало ясно, почему американцы в таком ужасе – для них появление подобных детей равносильно гибели всего, чем они живут и что навязывают остальным. Ясноглазые – росток нового мира, чистого и доброго. Неужели этот росток способен прорваться через все напластования грязи, подлости и жестокости, возведенных в ранг добродетели?..

Хотелось на это надеяться, но надеяться Назгул не имел права – слишком много видел и слишком хорошо знал этот проклятый Создателем мир. «Хозяева жизни» сделают все возможное, чтобы вырвать росток с корнем, чтобы даже следов от него не осталось. А значит, его задача – помешать им, чего бы это ни стоило. Даже ценой собственной жизни, поскольку его жизнь по сравнению с жизнями этих невероятных детей ничего не стоит. Вопрос только: как помешать?

Взгляд скользил по лицам встречных учеников и учителей. Когда он видел у кого-то из детей ясные, горящие внутренним светом глаза, то едва заметно улыбался. Как много их, оказывается, в этой школе! Не только в шестом «А», даже среди старшеклассников попадаются. Ясноглазые тоже в ответ обнадеживающе улыбались. Господи, да они же все понимают! С каждым мгновением в душе Назгула крепла решимость защитить их, закрыть собой от любой беды. Ведь они – это то, чем не смогло стать его поколение неформалов, не сумело стать. А дети сумели.

– Все не так, Назгул, – дотронулся до его локтя какой-то мальчишка лет десяти. – Все намного меньше и намного больше. И неизмеримо сложнее. Просто время пришло.

«Они что, мысли читают? – изумился прокурор. – Хорошо бы, это хоть какое-то преимущество».

Мальчишка слабо улыбнулся, кивнул и исчез в толпе. Назгул поежился и пошел дальше. Внезапно его внимание привлек невысокий черноволосый мужчина с залысинами, несущий под мышкой стопку тетрадей и классный журнал. Чем-то он показался Назгулу знакомым. Он принялся лихорадочно вспоминать, а вспомнив, радостно улыбнулся и перехватил озабоченного учителя.

– Здравствуй, Микки! Давно не виделись.

– Мы знакомы? – деловито пробасил тот, остановившись.

– Назгул Питерский. На «Хишках» виделись.

– Рад тебя видеть! – хлопнул его по плечу Микки. – Как же ты меня узнал через двадцать-то лет?

– Да вот узнал, – развел руками Назгул. – Ты мало изменился.

– Если б ты не подошел, я б тебя точно не узнал. Ты что тут делаешь?

– С инспекцией прислали. Я в прокуратуре служу.

– В прокуратуре? – встревожился Микки. – Нас уже задрали этими инспекциями. Одна за другой! Может хоть ты скажешь, в чем дело?

– Скажу, но не здесь, – помрачнел Назгул. – У тебя есть время потолковать?

– Есть, у меня как раз окно. Пошли в курилку, урок начнется – там никого не будет.

– Пошли.

Как выяснилось, неофициальная курилка располагалась в подвале. В любом другом месте курить в школе было строжайше запрещено. Впрочем, и здесь тоже, но злостные курильщики продолжали дымить, а директор смотрел на это сквозь пальцы – главное, чтобы дети не видели. Кто-то притащил в подвальчик пару колченогих скамеек и ободранную старую тумбочку, на которой стояла играющая роль пепельницы консервная банка. Назгул с Микки достали сигареты, закурили и уставились друг на друга, ожидая, кто первым нарушит молчание.

– Так зачем все эти инспекции? – не выдержал Микки.

– Эти, – указал пальцем вверх Назгул, – узнали о ясноглазых и забеспокоились.

– Суки! – в сердцах хлопнул себя кулаком по колену учитель математики. – Просил же я ребятишек не высовываться…

– Ты думаешь, они способны не высовываться? – горько усмехнулся прокурор. – Они слишком не похожи на обычных детей. Они просто светятся! К тому же, к сожалению, первыми внимание на них обратили не наши, а пиндосы.

– Так в Америке они тоже есть? – прищурился Микки.

– И не только, – кивнул Назгул. – Извини, не имею права говорить, где именно, но есть, и немало.

– Тогда понятно… Но знаешь, думаю, ребятишкам на интерес к ним всяких там структур откровенно плевать. Они расколют все планы этих господ, как раскалывают все мои заковыристые задачи – почти не глядя.

– Твои бы слова, да Богу в уши… Ты забываешь, на что способны эти твари. Чтобы сохранить свою власть и возможность безнаказанно хапать, они могут и перебить ребятишек. Поверь, я в этой кухне разбираюсь лучше тебя. Не зря в прокуратуре, насмотрелся.

Микки нахмурился, задумался, затем как-то странно усмехнулся и сказал:

– Ты, возможно, их кухню и знаешь, зато ты не знаешь, что такое эти дети. Мне почему-то кажется, что ничего им сделать не смогут. Но в одном ты прав: осторожность соблюдать надо.

– Я очень хотел бы, чтобы все было так, как ты думаешь, – вздохнул Назгул. – Я с ясноглазыми впервые столкнулся сегодня. Однако они меня узнали и обрадовались встрече. Сказали, что вскоре я сам многое пойму.