Только моя Япония (непридуманное)

Но господин полицеймейстер! Господин полицеймейстер! Как же это отпустить! —

Идите, идите. У меня дел много. Сидоров, выпроводи гражданина! —

Так что оставим эти неблагостные попытки.

Да, и здесь убивают десятками и зараз. Я не буду вам рассказывать об известных на весь мир, например, жестокостях сокрытой и неописуемой секты АУМ Синрике, демонические руководители которой расчертили всю карту Японию некими таинственными геометрическими фигурами и знаками, отображавшими последовательность и очередность ритуального поголовного уничтожения населения всей страны. Нет, я о простом. Вот недавно совсем один подросток четырнадцати лет отрезал голову другому двенадцати лет, поставил ее у себя в комнате на стол и о чем-то долго и взволнованно с ней беседовал. О чем — он так и не смог припомнить на допросах. Да и важно ли? Другой прямо-таки по-раскольниковски молотком прибил соседскую старушку и записал себе в дневник, что хотел испытать, как это убивают. Ну, испытал — никаких восторгов по этому поводу дневник испытателя не содержит. Как, впрочем, ужасов, мучений загубленной души и раскаяния. Третий попросту мать пришил — ну, это дело и в комментариях даже особенных не нуждается. Мать — она и есть мать. Еще один залез в туристический автобус, отправлявшийся с предвкушавшими сладкий отдых на тропической Окинаве жителями шумной и перенапряженной столицы. Подросток зашел в автобус, взял у какой-то нерасторопной мамаши малолетнего трогательного ребеночка, посадил себе на колени, приставил к его горлышку ножик и почти со слезами на глазах стал рассказывать про своего братика примерно такого же возраста. Поведал, как он его любит, как играет с ним, как спать укладывает в мягкую постельку и что-то там на ночь даже рассказывает и напевает. Никаких конкретных требований или реальных причин своего явно неадекватного поведения юный любитель малолеток не предъявлял. Подержал так ребенка, подержал и отпустил. И зачем держал? Что у него там в уме вертелось? Что в душе неоформленной копошилось? Ни он сам объяснить не смог, никто иной за него. Да в общем-то все и так понятно.

И все это в пределах полугода.

Следующий юный преступник вырезал всю семью своего соученика. Объяснял он свой поступок тоже весьма туманно и сбивчиво, но хоть как-то и в какой-то степени, более приближенной к правдоподобности. Вроде бы на каком-то там школьном празднике или соревновании он ожидал более энтузиастической реакции от своего близкого друга и его семьи по поводу своих спортивных или художественных достижений, уж не припомню каких. Заметим, что в отличие от американских тинэйджеров, убивающих своих соучеников все-таки на расстоянии из винтовок с оптическим прицелом или в крайнем случае из какого ни на есть револьвера, наш подросток все это сделал обычным, но достаточно внушительным ножом. Это страшное, прямо-таки хищное, орудие убийства потом часто демонстрировали по телевизору со следами еще сохранившейся запекшейся крови. Ведь это надо же — ведь это же требуется подбежать, приблизиться к каждому телу, податливому и трепещущему, вонзить, погрузить в него по самую рукоять нож на всю длину гигантского лезвия. Потом выдернуть и, не обтерев, вонзить в следующее. Потом, может быть, поворочав его в мягкой всхлипывающей и податливой массе ослабевающей, опять выдернуть и погрузить в следующее. И все это еще полудетскими тонкими и не очень приспособленными, но уже жесткими и нервическими подростковыми руками. Бррр! И так по очереди всех пятерых членов неопомнившейся среди ночи семьи. По очереди. А они? Они сопротивляются, хватаются беспомощными ладошками за лезвие, мгновенно взрезая их почти до костей и обагряясь преждевременной кровью. Единственно, для меня до сих пор остается загадкой, как это пятеро людей, из которых трое вполне взрослых, не смогли если не защитить себя и родных, то хотя бы как-то избежать поголовного вырезания. Не знаю. Может быть, все были сонные и, просыпаясь на крик предыдущего зарезанного, не успевали осознать происходящее и предпринять хоть какие-то минимальные, даже просто инстинктивные, оборонительные действия. Не знаю. Может быть, они были обречены заранее и, понимая, даже по каким-то угадывающимся знакам и признакам зная это наперед чуть ли не в подробностях, вплоть до места и времени ожидаемого, просто смиренно принимали предопределение судьбы и ее карающую руку в виде нервической руки этого подростка. В общем, они себя не защитили, и никто иной защитить их также не смог. И все произошло самым убийственно-невероятным способом.

Но зачем уходить в такие соблазнительно-отвратительные и почти кинематографические ослепительно красочные подробности. Я вам лучше расскажу о случае, на фоне предыдущих выглядящем даже мило комичным и трогательным. Но все-таки. Расскажу вам о простом, на своем опыте пережитом, опыте свидетеля и прямого созерцателя, посему и более достоверном.