Только мой…

Татьяна устало провела рукой по лицу, словно старалась избавиться от наваждения, взглянула на часы. Стрелки показывали начало восьмого. Она поднялась, накинула халат, одновременно сунула ноги в тапочки и вышла из спальни. К ее удивлению, Полина на кухне пила кофе.

— Доброе утро, доченька! Ты уже встала…

— Я и не спала.

— Как же ты сядешь за руль? Не отдохнула ведь совсем.

— Нормально, мама, не волнуйся.

— Да, нервы у тебя тоже напряжены до предела. Сделай и мне кофе, пожалуйста. Я сейчас присоединюсь к тебе, только умоюсь.

Мать направилась в ванную комнату. Она все еще была как во сне, не могла справиться с оцепенением. «Такое состояние, наверное, бывает при стрессах, человеческое тело перестает воспринимать какие угодно катастрофы, — подумала она устало. — Вот и я сейчас в таком состоянии. Думала, что все пережила вчера, отмучилась, но, оказывается, не тут-то было. Что же мне предстоит выдержать сегодня?»

Полина поставила турку на газовую плиту. Татьяна пила только свежесваренный кофе, и к тому моменту, когда она вернулась, на ходу вытирая лицо полотенцем, ароматный напиток уже был готов. Дочь понимала, как матери трудно: едва справилась с депрессией, а сейчас наваливаются новые проблемы, и это при том, что Полина всегда мечтала сделать маму счастливой.

Татьяна по утрам обычно довольствовалась чашкой кофе с шоколадным печеньем. Вот и сейчас девушка наполнила ее чашку и поставила вазочку с любимым лакомством.

— Полина, хочу тебя спросить… — осторожно начала Татьяна.

— Спрашивай, — перевела взгляд на мать Полина, до сих пор сосредоточенно размешивавшая сахар в чашке кофе.

— Вот ты наносила Антону раны… Как ты смогла на это решиться?

— Поверь, с трудом. Но как вспомню их издевательства надо мной, как я молила о пощаде, как меня насиловали подонки один за другим… Как несколько раз теряла сознание… Мама, это было так омерзительно, так больно… Поэтому ни о какой жалости не может быть и речи…

— Да, доченька, да, ты права. Сволочи они. Успокойся.

Что это я опять… заставила тебя вспомнить.

Татьяна уже корила себя за то, что задала вопрос, ведь дочь только начала справляться со своими переживаниями. Сейчас ею руководит жажда мести. Пусть мстит этим подонкам. А если бы сообщили в милицию, они бы уже откупились. И никакого наказания… Как бы пере несла дочь позор, чем бы все закончилось?… Сколько еще девушек пострадали бы от этих мерзавцев?…

— Что будем делать сегодня?

— Нам нужно торопиться. Сейчас поедем на дачу, посмотрим, что там происходит, — ответила Полина.

— Доченька, давай дадим ему поесть, чтобы не умер, нам не нужны трупы.

— Как хочешь, — ответила Полина. — И сегодня мы должны найти еще двоих, закончить с ними. Так что времени очень мало. Родители Антона тоже могут начать его искать. Надеюсь, они привыкли, что сынок где-то зависает в компаниях, и не сразу его хватятся. В выходные никто не будет искать, а в начале недели и на работе могут разыскивать.

Мать и дочь допили кофе, собрались и поехали на дачу. В доме было тихо. Включив свет в погребе, они подняли крышку и посмотрели вниз. Антон застонал и посмотрел на них.

— Вставай, — скомандовала Полина.

— Не могу, — жалобно заныл он.

Полина спустилась по лестнице вниз, развязала парню ноги и помогла подняться. Тот кое-как, со связанными руками стал взбираться по ступенькам. Полина поднялась за ним. Татьяна с пистолетом в руках, направленным на пленника, стояла возле двери.

— Дайте воды, — попросил Антон.

— У тебя же была вода в бутылке.

— Как я мог ее пить со связанными руками и ногами?

— А ты бы изловчился. Слабо? Если бы сильно хотел, нашел бы способ.

Татьяна поднесла кружку воды ко рту парня, и тот жадно ее выпил.

— Садись на стул, — приказала Полина.

Когда Антон сел, Татьяна отошла от двери и стала позади, продолжая держать пистолет, направленный ему в затылок. Полина опять связала веревкой его ноги.

— У меня занемели руки, и я хочу в туалет, — угрюмо сказал пленник.

Татьяна с Полиной переглянулись. Они слабо представляли, как это сделать, чтобы Антон не натворил глупостей.

В конце концов, Полина развязала ему только руки, Антон запрыгал к ведру, помочился и таким же образом вернулся к стулу. Сел, откинулся на спинку, стал разминать затекшие суставы, потрогал раненую ногу, где запеклась кровь.

— Сейчас ты позвонишь Максу и Косте. Будешь говорить все, что я скажу. На десять часов пригласишь сюда Макса, а на двенадцать — Костю.

— А со мной вы что сделаете?

Полина и Татьяна молчали. Полина взяла веревку и снова связала Антону руки, только уже впереди корпуса. На всякий случай обмотала туловище веревкой, притянув к спинке стула.

— Ты сейчас пригласишь своих дружков, скажешь, что здесь ваши подружки и можно повеселиться. Сам придумаешь, как это преподнести, чтобы все сработало. Учти, от этого зависит твоя жизнь. Если что-то сделаешь не так, нам терять нечего. Мы убьем тебя и здесь же похороним. А там как карта ляжет. Найдут — посадят, не найдут — будем жить. А ты будешь считаться пропавшим без вести.

— Между прочим, меня уже должны искать.

— Тем более, поторопись.