Только мертвые молчат

Григор не видел в этом ничего старомодного, даже напротив, но вот Тина, его жена, – городской человек, да и Розалина тоже, в селе они чувствуют себя неловко, так что ездить он может только сам, а где время взять… Вот если бы сговориться вдвоем, это было бы дело, с удовольствием вырвался бы на денек-другой – босиком по полю, если только выдержат их изнеженные пятки. Станчев отметил это выражение, довольно непривычно звучавшее в устах городского жителя такого ранга. Он остался доволен встречей, первые впечатления постепенно оформлялись, и все было до неожиданности в норме. Вчера после душа он поделился с Петранкой своими наблюдениями, сделанными за столом. Со своей стороны она сказала, что, по ее мнению, Арнаудов – порядочный человек, не прикидывается, не играет роли. Вот второй, этот Вангелов, стреляный воробей, внимательно разглядывал их. Так же, как и молодая Арнаудова. Высоко летает, остра на язык, да и котелок у нее варит…

Станчев не знал, что Петранка вспоминает о разговоре с Роси, состоявшемся под шумок за столом и в зале… Вы ведь протестанты, не так ли? – сходу ошарашила ее Роси. – Признайтесь, в этом нет ничего дурного… Какие протестанты? – не сообразила Петранка. Мы не религиозны, мой отец – коммунист… Роси снисходительно усмехнулась, блеснув хищными мелкими зубками… Я не в том смысле, в другом, психологическом. Мы, например, католики – идея плюс польза, польза плюс идея. Что, не верите?.. Петранка уловила намек, но была опережена… Есть люди – неисправимые идеалисты, они верят вопреки всему… Вопреки чему?.. Ну, вопреки изменениям условий, наступлению интересов, которое означает отступление идей и их скорый крах… Крах?! – озадаченно воскликнула Петранка… Хорошо, пусть не крах, если вас пугает само слово, пусть будет лишь отступление. Вы не согласны со мной?.. Это не отступление, а скорее усложнение, как и водится на практике, – после небольшого раздумья ответила Петранка. Роси не была согласна, за исключением последней мысли – идея сильная, но именно на уровне идеи, как мираж. Начнешь ее воплощать в жизнь, она и растворится в интересе и, к сожалению, быстро потонет в нем. Но стойте, стойте, это совсем не печально, напротив, в этом чувствуется жизнь, ведь жизнь не идея, она ее порождает и погребает, когда бурно, когда незаметно, жизнь непобедима, моя милая, мы, женщины, ощущаем это, чувствуем, я надеюсь, это-то вы не будете отрицать… Это философские вопросы, возразила Петранка и уловила тонкую насмешку в глазах своей собеседницы… Хорошо, сказала Роси, предположим, что они относятся к сфере философии. И что из того, что? В конце концов на каждый из них имеется свой ответ, на одни – утешительный, на другие – нет, но для жизни все это безразлично, да, да, вижу, вы со мной не согласны…

Петранка взяла себя в руки и не торопилась с ответом. Я пытаюсь вас понять, промолвила она… Тогда давайте попробуем плясать от печки. Вы изучаете экономику, если я правильно поняла, а я вожусь с музыкой. Иными словами, вы стремитесь преобразить мир материально, а я, скажем, пытаюсь облагородить его. Та-ак. Но какой экономической системе оказалось по силам решение этого вопроса? Ни одной. Богатые остаются богатыми, а бедные – бедными, даже если и на время они меняются местами. Та же картина наблюдается и в духовной сфере. Моцарта никогда не будут исполнять на эстраде или на пирушках, разве что на немецких. Моцарт велик и вместе с тем ничтожен, потому как он – закрытая система, нуждающаяся в консерваториях и филармониях, в зажиточной публике, для которой будущее нотариально заверено, а прошлое является торжественным воспоминанием. Вы заметили, что я перешла на высокий слог? – Петранка заметила это. – Моя мысль в том, что в самых общих чертах, глобально, как модно сейчас говорить, все вещи предопределены, вы не согласны со мной, ведь так?.. Нет, ответила Петранка, я не согласна, потому как кто же это их предопределил, бог или какая-то неведомая нам сила? В жизни все решаем мы с вами, каждое поколение для себя, кто как может… Но я как раз об этом и говорю, милочка моя… Не об этом, а совсем о другом… Хорошо, махнула рукой Роси, но вам не кажется, что в этих потугах царит однообразие, скука какая-то, ужасная тоска?.. Все зависит от того, что мы понимаем под словом «скука», сказала Петранка… Да-а, вздохнула Роси, вы и вправду протестантка. В этот миг она припомнила фразу Томы, адресованную Ивану. Нет, это не упрек, может быть, так лучше, может быть, в такой позиции сокрыт глубокий смысл, так как…

Роси не успела закончить свою мысль, так как в этот момент вмешалась ее мать и разговор наедине прекратился. Известное время Петранка находилась под воздействием рассуждений высокомерной пианистки, но затем ее увлекла общая беседа. Сейчас, улегшись в кровать, она была готова поделиться с отцом содержанием этого странного разговора, поспорить с Роси заочно, рассчитывая на отцовскую помощь, но Станчев неожиданно сообщил, что завтра они отправляются в Созополь. Арнаудову он собирался сказать, что его срочно вызвали в Софию. Покойной ночи.