Только лучшее

Берни повернулся к Джил (девочка вытирала слезы своей куклой):

– Как имя твоей мамы? Да, и фамилия?

Девочка больше его не боялась, хотя и отказывалась куда-либо с ним идти. Ее мать заслуживала уважения за то, что твердо внушила ей это правило.

– О’Рейли, – ответила Джил. – Это ирландская фамилия. Мы католики. А ты?

Берни показалось, что он расположил девочку к себе, а он так просто был очарован ею.

– Я иудей.

Девочка выглядела заинтригованной.

– Что это такое?

– Это значит, что у нас вместо Рождества Ханука.

– А Санта-Клаус к тебе приходит? – уточнила Джил.

На этот вопрос нет однозначного ответа, поэтому Берни придумал собственный:

– Если ты о подарках, то мы их дарим друг другу целых восемь дней.

Это произвело на нее впечатление:

– Восемь дней! Здорово!

Вдруг она посерьезнела:

– Ты веришь в Бога?

Он кивнул, хоть и очень удивился глубине ее мышления. Сам он давно не думал о Боге, и сейчас ему было стыдно в этом признаться. Определенно, девчушка послана ему, чтобы наставить на путь истинный.

– Да, верю.

– Я тоже, – она опять вопросительно посмотрела на него. – Как ты думаешь, мама скоро вернется?

Слезы все еще стояли в ее голубых глазах.

– Конечно. А теперь я предлагаю поесть мороженого. Кафе вон там, совсем близко.

Перед таким заманчивым предложением она устоять не могла, молча вложила свою ручонку в его ладонь, и они направились в кафе, только ее косички подпрыгивали при ходьбе.

Берни помог ей забраться на высокий табурет у стойки бара и заказал банановый сплит. Его не было в меню, но для него, вне всякого сомнения, приготовят. Джил оценила вкуснятину по достоинству. Нет, про маму она не забыла, но разговор и угощение ее немного отвлекли. Они с Берни мило поболтали о том о сем. Джил призналась, что очень хотела собаку, но хозяин их квартиры не позволил завести.

– Он очень вредный, – заявила девочка с полным ртом, уже основательно перепачкавшись шоколадом. – И его жена тоже, а еще она ужасно толстая.

Она прожевала, тут же вновь набрала полный рот орехов и ломтиков банана и добавила ложку взбитых сливок. Берни слушал ее и спрашивал себя, почему этот простодушный ребенок тронул его сердце.

– У вас очень красивые купальники.

– Какие тебе больше понравились?

– Маленькие такие, у которых есть трусики и верх. Мама говорит, что я могу его не носить, но я всегда надеваю, – заявила она чопорно. Теперь у нее даже нос был в шоколаде. – Мне понравился голубой, розовый и красный… и оранжевый.

Последний ломтик банана был съеден, за ним последовали вишня и взбитые сливки, когда в дверях возникла суматоха, и в зал вбежала молодая женщина с длинными светлыми волосами. Как вихрь промчалась она через комнату, и они развивались за ней как золотое знамя. Берни понял, что это мать девочки.

Очень хорошенькая, только с безумным взглядом и залитым слезами лицом. Ее руки были заняты сумочкой, пакетами, детской курточкой и куклой.

– Джил! Ну куда ты подевалась?

– Я только хотела посмотреть… – промямлила девочка.

– Никогда больше так не делай! – перебила мать, схватила ее за плечо и слегка встряхнула, потом быстро подняла дочь на руки и крепко прижала к себе. Было видно, что она очень перепугалась и едва сдерживает слезы, а потому не сразу заметила Берни, который стоял рядом. – Ой, извините. Прошу прощения, что мы причинили вам столько хлопот.

Она ему очень понравилась: пусть в джинсах, футболке и сандалиях, но она была куда красивее и изящнее большинства здешних дам.

Мать и дочь искали всем магазином, всполошив весь основной этаж. Женщина боялась, что девочку похитили, и в отчаянии сначала бросилась за помощью к продавщице, потом к помощнику менеджера – ко всем, кто случайно оказался поблизости. Каждый сделал все, что мог, и наконец по громкой связи прозвучало объявление, что девочка в кафе.

– Все в порядке. Мы прекрасно провели время.

Берни и Джил понимающе переглянулись, и малышка вдруг рассмеялась:

– А знаешь, если бы ты тоже взял себе банановый сплит, то весь бы перепачкался! Особенно борода!

Берни тоже засмеялся, а мать Джил, казалось, пришла в ужас.

– Она права! – весело признал Берни, а молодая женщина покраснела.

– Джил такая болтушка! Ох, простите, я не представилась. Меня зовут Элизабет О’Рейли.

– И вы католичка… – заметив, что Элизабет опешила, он пояснил: – У нас с Джил был очень серьезный разговор на эту тему.

Девочка глубокомысленно кивнула и отправила в рот вишенку:

– А он кто-то другой, но я забыла, как это называется.

– Иудей, – подсказал Берни.

Элизабет смущенно улыбнулась: порой дочь ставила ее в неловкое положение.

– У него Рождество бывает восемь раз. – Было видно, что именно это произвело на девочку большое впечатление. – Честно, он сам так сказал! Ведь правда?

Берни улыбнулся и кивнул:

– Называется «Ханука».

Берни много лет не был в храме: его родители принадлежали к реформистскому иудаизму, а он и вовсе не соблюдал обычаи, – но сейчас его интересовало вовсе не вероисповедание миссис О’Рейли, а то, имеется ли мистер О’Рейли.

– Я вам очень, очень признательна.