Только хорошие умирают молодыми

— Можно подумать, — сказала женщина в темно-синем свитере, — что у нас других проблем нет. Война, война, война… Что мы так зациклились на этой войне? Только о ней и говорим. Михаил ведь прав: для нас война — не одна тема, а целых три разом. Подождите, подождите, — замахала она руками, видя, что сразу несколько человек готовы ее перебить. — Нет, я все прекрасно понимаю, я в курсе, что мы воюем. Но мы зависли в этом непонятном положении и висим уже несколько лет. Не падаем — это здорово. Но и дальше не летим.

Тут Олег вспомнил наконец, откуда он знает кудрявую рыжую женщину. Ее звали Светланой, и познакомился Музыкант с ней на одной из вечерних посиделок на кухне у Сверзина. Конечно, последний раз такие посиделки состоялись больше года назад, а снайпер обладал потрясающей способностью едва ли не мгновенно забывать людей, если не общался с ними более-менее постоянно. Но теперь-то память услужливо подсунула ему пару картинок из прошлого. Точно, Светлана довольно горячо отстаивала идею попытки контакта с крысами! Когда во время особенно горячего спора ей предложили сию секунду отправиться в «серую зону» и провести переговоры, она резонно возразила, что не предлагает делать это прямо сейчас. Конечно, сказала Светлана, она отлично понимает всю трудность того, о чем говорит. Но трудности сами по себе — не причина полностью отбрасывать возможность общения с противником. Наличие разума, доказывала она, потенциально является дорогой к взаимопониманию. Не сразу, конечно. Не мгновенно. Но почему бы и нет?

Интересно, не был ли Лев Федорович в то время уже знаком с Флейтистом? Не рассказал ли он об этом рыжей кудрявой Светлане? Вряд ли, конечно. Зачем? Такими тайнами делиться опасно.

Те споры ничем внятным не закончились. Кухонные разглагольствования, в этом-то Музыкант был уверен на двести процентов, никогда не перевернут мир. Хотя способны подготовить почву для такого переворота, заронив зерно сомнения, подготовить почву для того, чтобы это зерно проросло. Ну и, в конце концов, спорить до хрипоты, до красных от злости лиц, брызганья слюной, размахивания руками — это же просто весело!

Однако ему было любопытно: неужели она сейчас станет говорить о том же?

Именно так Светлана и поступила:

— Почему мы не пытаемся с ними договориться? Почему только стреляем? Нет, постойте, — запротестовала она, когда Вась-Палыч, а вслед за ним Батюшка и Атаман откровенно засмеялись. — Вы меня только за дуру-пацифистку не принимайте! Я сама на постах стою, и стрелять мне тоже приходилось. Но почему все время — только так? Что, другого варианта нет?

Доцент по традиции не ответил. Сидел себе в углу, поблескивая стеклышками очков, и улыбался себе. На миг снайпер даже позавидовал ему.

— Вот здесь я, пожалуй, соглашусь со Штабом. Ради разнообразия, — сверкнул улыбкой Денис, глядя на отца: мол, видишь, не во всем мы с тобой расходимся; Вась-Палыч недоверчиво хмыкнул. — Разные мы, понимаешь. Раз-ны-е. Вон у Олега спроси. — Денис ткнул в Музыканта пальцем. — Он с крысами чуть ли не каждый день видится. Знает про них, наверное, больше, чем весь Штаб, вместе взятый. Но даже он с ними вроде бы еще не разговаривает и в гости себе на рюмку чаю не приглашает. Так ведь, Олег? Или не так?

Что-то было в этом последнем вопросе. Что-то глубоко спрятанное, хорошенько укрытое, закамуфлированное, чтобы непосвященные не догадались. Как будто Денис что-то на самом деле знал. И теперь как бы приглашал Музыканта: ну же, дружище, откройся. Мне же все известно, так что брось таиться. Рассказывай все как есть. Вываливай правду-матку прямо вот сюда, на всеобщее наше растерзание. А мы решим уж, что делать. И с правдой, и с тобой за компанию.

Или все-таки ничего он не знает? И Олег сам себе придумывает то, чего в словах Дениса не было?

Да ну его…

— Так, — кивнул Олег. — У себя дома чай с крысами я точно не пью. Но мне все-таки интересно, кому-нибудь когда-нибудь приходила в голову идея попробовать вести переговоры с крысами? Я имею в виду — не на собственной кухне, за чашкой чаю, а, например, на заседании Штаба? Кто-нибудь всерьез рассматривал такую возможность?

— Не считай других дурней себя, — обиженно пробасил Вась-Палыч. — Мы про это еще в прошлом году думали.

— Только думали? — поинтересовалась Светлана.

— А ты чего хотела? — развел руками Кравченко. — Я к тому моменту к руководству отношения уже не имел, но кое о чем слышал. Понимаете, ребята, на самом деле такие контакты осуществить очень трудно. Мы до сих пор ничего — подчеркиваю: ни-че-го — не знаем о том, как устроен крысиный социум. Логично предположить, что у них есть какой-то уровень организации. В конце концов, вы все в курсе: в бою они прекрасно взаимодействуют друг с другом. Но мы даже не можем ничего сказать о том, говорят ли они на нашем языке.

— Точно, — вклинился наконец в разговор Доцент. — Зато стопроцентно известно, что никто из нас не говорит по-крысиному. Если это вообще возможно.