Толераниум

Вскоре разнеслась новость, что фониатор Вене не помог. Сколько еще продлится злосчастная хрипота, никому не было известно. Гонорары тревожного аналитика таяли буквально на глазах. Шуршащие купюры грустно пролетали мимо Вениного кармана. Костя Беликов радостно замер в предвкушении денежных осадков. Радость длилась недолго. Изобретательный режиссер – большой любитель оперы и поклонник Вениного голоса – потребовал Веню в студию.

– Голос потерял? – заявил он. – Не вижу никакой проблемы. Пустим звуковую дорожку с любого предыдущего эфира. Ты только губами подстройся. Ты же всегда одно и то же говоришь. Никто даже не заметит.

Режиссер оказался прав. Веня безошибочно попадал в мимику предыдущих записей.

Эфир прошел на должной высоте: детектор накала напряжения показал рекордную цифру устрашения.

– Стабильность – залог успеха, – объяснил режиссер. – Веня самый стабильный. Что там голос и манера подачи… Посмотрите, как он играет бровями, – точно так же он исполнял царя Бориса. Режиссер напел вполголоса: «Достиг я высшей власти…»

И добавил:

– Уму непостижимо, до чего мог дойти народ, оставшись непуганым на неопределенное время. Население следует держать в тонусе!

37

Наташа Землякова все время мерзла. Ей казалось, что холод, исходящий от Масика, пронизывает ее, даже когда мужа нет дома. С тех пор как в квартире появилась эта мерзкая картина, отношения стали еще хуже. Что он видел в этом несуразном изображении, часами всматриваясь в него…

Когда Масика не было дома, Наташа разглядывала полотно, с трудом подавляя жгучее желание искромсать его ножом, порвать на мелкие кусочки, сжечь их, пепел смешать с грязью и все это закопать в вонючей яме. Она воспринимала картину как личного врага и ненавидела ее больше всего на свете. Землякова трогала изображение ладонью, проводила по краске пальцем, стараясь нащупать, что именно так привлекает Масика. Наташа заглянула за раму. Длинная размашистая подпись красовалась в нижнем левом углу. Перед фамилией стояла заглавная «Х». Фамилия художника была странной и неприятной. Получилось «Х. Кучемасова». Так вот, оказывается, кто ее соперница! Х. Кучемасова! Как же так? Откуда она свалилась?

Мозг услужливо подсказал ответ. Конечно же, у Масика на работе – в баре. Теперь все понятно: горе-художница ведет богемный образ жизни и по ночам шатается по барам, выискивая жертву. Пользуясь наивностью и порядочностью человека, хитроумная рисовальщица просочилась в его душу и разъела ее. Окутала наивного Масика паутиной творческого порыва и охмурила бедняжку. Сам бы Масик на нее не запал, он терпеть не может женщин, которые слоняются по кабакам. Теперь эта гадина торжествует, празднуя победу. Как бы не так. Таких тварей надо наказывать. Разыскать и поговорить по душам, а если не поймет – найдутся способы воздействия.

– Кучемасова? Конечно, знаю! – сообщил брат Вася к огромной радости Наташи. – Только их там целая куча, типа «династия». Все художники. Хэ Кучемасова? Есть и такая. Вернее, была. В Доме детского творчества изостудию вела, пока их оттуда не погнали. Потом вроде на набережную в какой-то подвал переехали…

– Вась, а почему она Хэ? Что за имя такое? – перебила брата Наташа.

– Да х… ее знает, – выругался Василий. – Может, она типа «икс», а не Хэ. Никто не спрашивал.

Наташа немного замялась, прежде чем задать еще один вопрос.

– Вась, – начала она, но брат уже прочитал ее мысли.

– Ты лучше. Там смотреть не на что.

Наташа отправилась к сопернице при полном параде. Поначалу хотела надеть красивое зеленое платье, но потом передумала и надела свободные брюки, мягкий свитер и удобную спортивную куртку. Облегающее платье сковывает движения, а если эта шалава начнет упрямиться, не исключено, что разговаривать придется интенсивно.

Дверь открыла красивая холеная женщина лет шестидесяти.

– Здравствуйте, – королевским тоном со сдержанной приветливостью произнесла женщина. – Чем могу быть вам полезной?

«Это ее мать», – пронеслось в голове у Земляковой, на какое-то мгновение она смутилась, но тут же взяла себя в руки. Как-то неудобно скандалить в присутствии такой воспитанной дамы. Конечно, удобнее было бы вызвать ее дочь на лестницу, но Земляковой до смерти захотелось хоть одним глазком взглянуть, как живет ее соперница, да и мамаша пусть знает, что вытворяет ее Х-доченька.

– Мне нужно поговорить с вами, – решительно сказала Наташа.

Женщина широким жестом пригласила ее войти и проводила в большую комнату, увешанную картинами. Казалось, на стенах не осталось места, чтобы пристроить даже фантик от конфеты.

«А Кучемасова не ахти какая хозяйка», – отметила про себя Землякова, заметив в уголках книжной полки серый налет пыли.

– Чай, кофе? – предложила мадам Кучемасова, изящным движением руки указав ей на большое синее кресло.