Толчок к размышлению, или Все о сортирах

Мы тоже не забудем случившегося вследствие этой сортирной встречи 21 августа 1968 года и того говна и позора, которому обязаны Пете с Леней (отдельное спасибо Васе — лидеру словацких коммунистов Василю Биляку). До сих пор не отмывшись ходим. Не зря, как видно, ключевой момент этой постыдной страницы русской истории состоялся в сортире. Памятка для туристов: туалет, о котором речь, — в отеле «Интурист» на окраине Братиславы. Будете в Словакии, не премините заглянуть: место, достойное исторической памяти, не менее, чем Карлхорст или Ливадийский дворец.

Небольшой фрагмент из книги Марины Голдовской (пока неопубликованной) «Женщина с киноаппаратом»:

«…Через несколько месяцев ко мне подошел наш секретарь парторганизации:

— Нам дали разверстку на прием трех человек в партию. Хотим предложить тебя.

— В партию? Я же совсем ещё молодая. Мне двадцать пять всего.

— Вот и хорошо. Сейчас идет омоложение рядов партии, нужны свежие кадры. Подумай. Шаг серьезный. Это большой почет. Надумаешь — скажи.

— А меня примут?

— Примут. Твою кандидатуру я уже обсудил с секретарем парторганизации Гостелерадио.

— Я, конечно, подумаю и, наверное, подам заявление…

Прихожу домой, говорю:

— Папа, знаешь, мне предложили вступить в партию.

— Ну и что ты сказала?

— Сказала, что подумаю, но в общем-то согласна.

— Зачем тебе в это говно вступать?

— Что ты говоришь, папа? Почему говно? — искренне удивилась я, ещё полная счастливых надежд хрущевской «оттепели», когда казалось, что именно партия способна дать людям нормальную человеческую жизнь.

— Ты, что, не понимаешь, что это говно? — и рассказал мне анекдот:

— Рабинович, вы вступили в партию?

— Где? — спрашивает Рабинович, разглядывая, не налипло ли что на подметки».

Многие в те годы так вступали, твердо зная, во что вступают.

Какое отношение имеет говно к высокой политике? Случается, самое непосредственное.

Во время визита нашего генсека Леонида Ильича Брежнева во Францию вероломные французы подставили к нему в апартамент «шпионский унитаз», посредством которого уловили высочайшую какашку, каковую тут же подвергли скрупулезнейшему анализу и через то выяснили, чем хворает руководитель советского государства, как его лечат, а соответственно — долго ли протянет. А значит, когда ждать смену власти. Вот как! Это не выдумки. Примерно в те годы журнал «Ньюсуик» писал: «Как и в темные времена Сталина и Мао, здоровье Брежнева — один из самых охраняемых в мире секретов». А вы говорите говно! Какашка-то — объект государственной тайны…

Небольшой сюжет на тему «говно и цензура». Почерпнут опять же из книги М.Голдовской.

«Перед тем как выдать «Архангельского мужика» в эфир, Кравченко вызвал меня, поинтересовался, какова реакция первого секретаря обкома. Я не могла утаить, что тот звонит, требует, чтобы картину мы показали ему до эфира. Но, думаю, Кравченко знал, что в тот момент политическим намерением центральной партийной власти было указать обкомовским секретарям их место, заставить проводить политику центра, а не навязывать свою. Обкомовские угрозы его не испугали, картину он поставил в эфир. Единственное, о чем он попросил за день до эфира, — убрать слово «говно»: мой герой говорил «говно хлебать».

— Знаешь, — сказал Кравченко, — мне и так достанется за эту картину. Убери ты это слово.

— Леонид Петрович, — пыталась отбиваться я, — но это ж сельскохозяйственный термин…

— Термин термином, а наши зрители этого не перенесут. Меня просто совсем заклюют…

Господи! Глядя на сегодняшний телеэкран, я с умилением вспоминаю времена, когда вполне невинное «говно» могло вызывать зрительское возмущение и начальственные страхи…

Мне дали на час монтажную, и я перекрыла непотребное слово шумом тракторного мотора».

Делаю вывод: когда дела говно, то и цензура прицепляется к говну. Перечитал и подумал: не слишком ли глубоко копаю? Уф-ф…

В первые минуты августовского путча в одном из кооперативных московских сортиров, первых хилых росточков выползшего из тени российского бизнеса, были, по свидетельству очевидца, произнесены следующие примечательные слова:

— Все, — сказал довольный посетитель. — Кончилась ваша лафа. Завтра будем ссать бесплатно.

Ошибся товарищ посетитель. Ссым за деньги. Кажется, это уже надолго. Хотя кто ему мешает верить в «завтра»? (Редкие исключения тоже бывают: недавно автор увидел на гостеприимно открытой двери общественного сортира близ Савеловского вокзала душевную табличку: «Муниципальный туалет. Пользование бесплатно». Ура Лужкову!)

Политический обзор эпохи из оконца сортира был бы неполон, если бы мы обошли стороной годы торжества демократии на пространстве бывшего СССР. Делать этого никак нельзя, не потому как зюгановцы-анпиловцы со свойственным им остроумием обогатили постсоветский новояз термином «дерьмократы» (угадайте, о ком бы это?), но и из более широких соображений.