Токсичные мысли. Как перестать зацикливаться на негативе и успокоить ум

Следуя инструкции, пациент смеялся, когда его правое полушарие видело карточку со словом «смейтесь». Когда его спрашивали, почему он смеется, отвечающее за речь и разумные доводы левое полушарие мгновенно выдавало обоснованное, но совершенно неправильное объяснение: «Я вспомнил кое-что смешное». Как и в исследовании с колготками, оправдание было полностью ошибочным, но левополушарный рассказчик объяснялся быстро и уверенно (Gazzaniga, 1985).

Результаты множества исследований подтверждают, что ум – это рассказчик, и его истории не являются истиной.

Так как на мозг возложена важная миссия сохранить вам жизнь, а окружающий мир кажется ему очень сложным, он любит экономичность. Он выбирает короткий путь везде, где только можно. Часть левого полушария, занимающаяся обобщениями, видит мазки краски на холсте и дает вам впечатление от картины Моне «Пруд с водяными лилиями». Мозг воспринимает сочетание букв и абстрактных идей, содержащихся в этой книге. Мозг всегда занят извлечением шаблонов и смыслов из сенсорной информации, что прекрасно помогает наслаждаться искусством и читать книги. Но эта функция становится неидеальной, когда мозг обдумывает ошибку, которую вы сегодня допустили на работе. Путем обобщения внутренний голос позиционирует вас как одного из тех людей, которые не способны хорошо справляться с работой.

Ум обобщает, насколько это возможно, чтобы получить максимум информации и добиться прогностической ценности. Поэтому вы не только совершили ошибку сегодня, но и, вероятно, совершите еще одну завтра. Если подумать, то вам, скорее всего, не добиться успеха и в других областях жизни.

Предвзятость подтверждения – пример того, как ум склонен искать, интерпретировать и легко запоминать информацию, которая подтверждает его убеждения. Таким образом, всего одна мысль в одно мгновение (например, «Сегодня я совершил ошибку») вызывает в уме целый каскад дополнительных доказательств. Одна-единственная мысль в мгновение становится будто бы обоснованным утверждением о том, кто вы есть на самом деле, – это происходит бессознательно (Nickerson, 1998).

В левом полушарии, которое разделяет на категории и обобщает, находится речевой центр мозга, что совершенно закономерно, так как язык – это система категорий, состоящая из знаков и символов. Сам по себе язык не может передать объективную истину, потому что по своей природе символичен. Но, подобно рыбе в воде, мы погружены в свои мысли, и для нас естественно путать карту с реальной местностью (Korzybski, 1933). Мы принимаем на веру постоянные комментарии рассказчика о «себе», хотя на самом деле это всего лишь репрезентация и символы. Эти слова не настолько правдивы, насколько нам кажется. Наша самость – личные черты, качества, сильные стороны, слабости, ярлыки и роли – это обобщенные, концептуализированные, дополненные домыслами, крайне неточные высказывания, которые, как нам кажется, доносят правду о нашей сути.

Заметили, что «я» не отличается от любых мыслей, которые возникают в уме? «Я» и «мое» – это тоже домыслы, но только самой критической важности. Ваше собственное «я» – объект, который мозг больше всего хочет изучить, поскольку вам он пытается сохранить жизнь. Когда мы принимаем за правду о себе то, что говорит мозг, и верим в существование неизменной личности, для нас становится естественным эту личность защищать. Мы изо всех сил стараемся сохранить идею о «себе» в безопасности. Поэтому мы избегаем ситуаций, которые могут привести к «неудаче», становимся более чувствительными к мнению других о «нас» и уходим от неприятных ощущений, которые кажутся «нашими». Мир вокруг становится маленьким.

Тот факт, что наше самоощущение представляет собой функцию мозга, лучше всего иллюстрирует случай Джилл Болти Тейлор[4], которая в 1996 году перенесла инсульт в левом полушарии. Возможно, вы слышали о ее книге «Мой инсульт был мне наукой»[5].

После инсульта мозг Болти Тейлор потерял способность выполнять типичные функции – развешивать ярлыки, судить, домысливать, находить связь, создавать шаблоны и ссылаться на «себя». Ее состояние напоминало жизнь малышки Уиллоу до появления левополушарного интерпретатора. Джилл Болти Тейлор описывала, что пребывала в расширяющемся пространстве и испытывала единение со всеми людьми и объектами. Когда внутренний комментатор не нажимал на такие понятия, как «мне», «мое», «они» и «их», границы между ней и остальным миром просто таяли. Не существовало линейного прошлого и будущего, было только настоящее. Без участия левополушарного устройства для раздачи ярлыков жизнь превратилась в плавно сменяющиеся отливы и приливы эмоциональных переживаний и перестала быть похожа на парад твердых и прочных объектов и концепций.