Токийский Зодиак

В любом случае Митараи должен позвонить. Надо ждать. Я попробовал снова прилечь, но сон не шел. Надо чем-то себя занять. С этой мыслью я снова поднялся.

Эмото еще спал; до подъема ему оставалось еще около часа. Стараясь его не разбудить, я вышел на улицу. Если Митараи позвонит, ничего страшного. Эмото же дома. А убежит на работу до моего возвращения – обязательно оставит мне записку.

Район Нисикёгоку, где прежде я никогда не бывал, теперь был мне знаком как свои пять пальцев. Дойдя до спортивного парка, я развернулся и двинулся обратно. Эмото уже пора было собираться на работу. Когда я открыл дверь, он как раз чистил зубы в ванной. Митараи не звонил.

В восемь часов Эмото перед уходом спросил меня:

– Что, пойдем вместе?

– Нет, я побуду здесь. Митараи может позвонить.

– Ну как знаешь. Я пошел.

Дверь за Эмото закрылась, я услышал, как он затопал по лестнице. «Ага! Уже на улицу вышел», – подумал я, и тут же громко и тревожно зазвонил телефон. Я схватил трубку.

– Кадзуми… – донеслось до меня. Я узнал Митараи с большим трудом. Его было едва слышно. Он не говорил, а издавал какой-то жалкий хрип. Я даже подумал, что Митараи, по своему обыкновению, решил отмочить глупую шутку.

– Что случилось?! Где ты?! С тобой всё в порядке? – Я не заметил, как перешел на крик.

– М-м… хреново мне…

И после паузы:

– Я сейчас сдохну… приезжай за мной скорее…

Я понял, что дело плохо.

– Ты где?! Что происходит?!

Второй вопрос был глупый. Сначала надо понять, где он находится. Голос Митараи все больше слабел. Я почти не слышал, что он шепчет. Из трубки доносился шум проезжавших автомобилей и голоса детей, направлявшихся в школу. Митараи звонил с улицы, наверное, из автомата.

– Что происходит?.. – прохрипел он. – Я сейчас не могу…

– Хорошо, хорошо! Я еду! Где тебя искать?

– Я у самого входа… Тропа философа…[62] только не со стороны Гинкакудзи…[63] у противоположного входа…

Я был в замешательстве: какая еще Тропа философа? Никогда о такой не слышал. Наверное, Митараи немного не в себе, вот и заговаривается.

– Это улица так называется? Что? Есть такая? Таксисты знают?

– Знают… И по дороге купи какую-нибудь булку и молока… приезжай…

– Булку? Молоко? Куплю, конечно, но зачем тебе?

– Есть… что с ними еще можно делать?..

Что за человек! Еле дышит – и все равно норовит подпустить яду. Такой вредный характер…

– Ты не ранен?

– Нет…

– Хорошо! Еду! Жди там!

Бросив трубку, я выскочил из квартиры и помчался на станцию Нисикёгоку. Что все-таки случилось с Митараи? Такое впечатление, что он при смерти. Временами этот человек становился несносным, но ведь он мой единственный друг! Конечно, он норовит меня уколоть, но это еще не говорит о том, что с ним все в порядке.

В Сидзё Каварамати я купил булочек, молока и поймал такси. «Вам туда, в конец улицы», – сказал водитель, высаживая меня. Схватив пакет с провизией, я пустился бегом под уклон. Ага! Вот камень! На нем иероглифы: «Тропа философа». Тут же был разбит маленький скверик. Вокруг ни души.

Тропа философа начиналась сразу за сквером и шла вдоль реки. Пройдя немного, я увидел скамейку, на которой лежал заросший щетиной бродяга. Возле него, махая хвостом, крутилась черная псина. Я чуть не прошел мимо; мне поначалу в голову не пришло, что этот бомж и есть мой друг.

Я заглянул ему в лицо и услышал: «А-а… это ты?..» Митараи попытался сесть, но силы, казалось, оставили его. Мне пришлось поддержать его за спину.

Когда наконец он принял сидячее положение, я был поражен происшедшей с ним переменой. Отросшая щетина, всклокоченные волосы, провалившиеся красные глаза, впалые щеки. Кожа приобрела серо-зеленый оттенок. Настоящий бродяга, оказавшийся на дне люмпен.

– Поесть принес?

Сейчас это интересовало Митараи в первую очередь. Я быстро протянул ему пакет.

– Я уже забыл, когда ел нормально. Зачем человеку есть, спать? Жалко на это время тратить. Сколько всего можно было бы сделать!

С этими словами Митараи открыл пакет и набросился на булочки.

Плохо дело, подумал я, глядя на него. Мой друг явно был на взводе и никак не мог успокоиться. Когда у него все ладилось, он излучал спокойствие и уверенность в себе. Сейчас я этого не ощущал. У меня появилось нехорошее предчувствие: все ли у него в порядке с головой? Я постарался прогнать эту мысль. Просто он так увлекся расследованием, что забыл о еде.

Глядя, как Митараи, словно недокормленный ребенок, жадно поглощает булочки, я испытывал одновременно разочарование и жалость.

– Когда ты ел в последний раз?

– Как-то не до того было… Вроде позавчера или позапозавчера… Забыл, короче.

Митараи был очень истощен. Нужно, чтобы кто-то был с ним рядом, чтобы напоминать ему вовремя, что надо поесть или поспать, иначе, боюсь, мой друг долго не протянет.