Токийский Зодиак

Еще одна нестыковка: в записках говорится, что на Азот можно заработать капитал. Это тоже странно. Объявлять целью создания Азот спасение великой Японской империи – и думать о прибыли? Да еще писать, что она пойдет Таэ… Одного этого достаточно, чтобы заметить, что тут что-то не так. Уже в этом виден замысел убийцы.

Есть и другие подозрительные моменты. Вот, к примеру… Ты говорил, что Хэйкити был заядлый курильщик. А в записках, по-моему, говорится, что он почти не ходил в питейные заведения, потому что на него плохо действовал табачный дым. Это Токико про себя написала.

Теперь о музыке. Автору записок нравились «Остров Капри» и «Орхидея в лунном свете», хиты тридцать четвертого и тридцать пятого годов. Я интересовался музыкой тридцатых и хорошо в ней разбираюсь. Классные вещи, ничего не скажешь. Была еще одна вещица – «Крутись, крутись!» Карлоса Гарделя… Ну да ладно. Тридцать пятый – это за год до убийства Хэйкити. Мы знаем, что он уединился в мастерской, в основном жил там. Где он мог слышать эти мелодии, как сумел их так запомнить, что даже написал о них в записках? В мастерской у него не было ни радио, ни патефона. А вот Токико, конечно, слышала эти мелодии. Например, дома. Ведь Масако очень любила музыку.

– Да, пожалуй…

Рассуждения Митараи звучали убедительно. Как я не обратил внимания на все это раньше? Я ждал, когда он заговорит о смерти Таэко Судо, и, не дождавшись, решил задать ему вопрос:

– Я все о самоубийстве думаю… Почему она ушла, ничего никому не сказав? Понимаю, что она наделала много шума, перебаламутила всю страну – и все же почему-то даже не попыталась объясниться…

– Объясниться? Какой ответ тебе хотелось бы услышать? Ты же видишь, что пишут в газетах. Поняла, что ее преступление раскрыто, вот и решила покончить с собой. В этом вся причина. Когда способный парень, сдав вступительные экзамены, вдруг решается на самоубийство, что пишут? Что он сломался на экзаменах, что был такой большой конкурс, столько желающих поступить… Все просто и ясно. Чушь! Ерунда! Всё на потребу толпы. А на самом деле, совершая над собой насилие, люди пытаются избавиться от ощущения безысходности и неполноценности, сопровождающего их в серой и тусклой жизни, которую они ведут. Человек жил-жил, а потом решил подвести черту. Таких случаев сколько угодно. Как это объяснить тому, кто жаждет объяснений? Да и нужно ли что-то объяснять? Она выбрала смерть – и точка. Ты хотел знать причину? Теперь ты ее знаешь, верно?

Мне нечего было возразить.

Сцена 4 Стук в дверь

Больше о смерти Таэко Судо Митараи говорить не захотел. Но у меня осталось чувство, что ему известно нечто такое, чего не знает больше никто.

Я понятия не имел, что именно ему известно. Но, как я ни пытался что-то у него выведать, ничего не получилось. Он лениво усмехнулся и посоветовал как следует подумать об игральных костях, которые ему подарила Таэко Судо: «Тогда все поймешь».

Дело об «убийствах по Зодиаку» напоминало мне игру сугороку[69], в которую в детстве я много раз играл на Новый год. Для нас с Митараи были подготовлены разные ловушки – подвешенная к потолку кровать; 138°48’ восточной долготы; цифры 4, 6, 3; наконец Азот, – и мы по очереди бросали кости, как Ядзи и Кита[70], переходя от радости к унынию и наоборот. По пути к финишу я сбился с дороги, в одиночку отправившись в Мэйдзи-мура.

Плохих воспоминаний от участия в этом деле у меня не осталось. Я побывал в разных местах, встретился со многими интересными людьми. Единственное неприятное исключение, пожалуй, – инспектор Такэгоси. По иронии судьбы самое хорошее впечатление у меня осталось от преступницы. Какой же урок я должен извлечь из всего этого?

Как и следовало ожидать, сообщение о том, что дело об «убийствах по Зодиаку» раскрыто, привело общественность в сильное возбуждение. Все только и говорили об этом. Газеты резвились целую неделю, еженедельники вышли со специальными приложениями. Несколько программ посвятило этой теме телевидение. Показали даже инспектора Ииду, державшегося перед камерой очень скромно. Зрители получили возможность познакомиться и с Такэгоси-младшим, хотя это вряд ли доставило им большое удовольствие.

Наиболее смелые издательства, из числа тех, что в свое время осчастливили читателя теориями о людоедстве и похищающих людей инопланетянах, желая выжать последние барыши из этого дела, с поразительной быстротой вывалили на публику целую серию новых опусов.

Инспектор Иида получил повышение в знак признания его заслуг, а Митараи удостоился лишь открытки от Мисако с банальным выражением благодарности.

Из всего обилия печатных материалов не нашлось ни одной страницы, где, хотя бы под микроскопом, можно было разглядеть фамилию моего друга. Его полностью проигнорировали, обошли со всех сторон. Я был возмущен таким предательством.

Но во всем этом обмане была и хорошая сторона. Имя Митараи осталось незасвеченным, дело посчитали раскрытым благодаря «неустанным усилиям» полиции, поэтому о Бундзиро Такэгоси и его записях общественность так ничего и не узнала.