Точная Формула Кошмара

Восемь дней мы простояли на якоре в бухточке, спокойной, словно утиная заводь. Жили мы отменно, качество провизии и напитков было достойно великосветской яхты. На расстоянии примерно семи взмахов весел таился крохотный пляж красного песка, где пробивался ледяной пресноводный ручеек.

Турнепс ловил на удочку палтуса, Стевен уходил за прибрежные скалы в дикие и пустынные ланды: зачастую, будто щелканье кнута, слышались выстрелы его ружья. Он возвращался с куропаткой либо с тетеревом, иногда приносил зайца и почти всегда — пятнистых кроликов, восхитительных на вкус.

Школьный учитель не появлялся, что, честно говоря, нас мало заботило: уплачено было за шесть недель вперед новенькими бумажками по фунту или десять шиллингов, и Турнепс клялся исчезнуть отсюда лишь с последней каплей рома.

Однажды утром положение изменилось.

Стевен наполнял бочонок пресной водой, когда в ушах пропела острая свистящая нота и в нескольких дюймах от его физиономии разлетелся кусок скалы. Стевен торопиться не любил: он вошел в бухточку, задрал голову, проследил за синей струйкой дыма, тянущейся от расселины у вершины и, презрев резкие коварные всплески, спокойно добрался до шхуны вплавь. Потом вошел в рубку и заявил:

— Похоже, стреляют.

Несколько отрывистых ударов по обводу правого борта подтвердили его слова.

Я снял карабин, выскочил на палубу и тут же пригнул голову — пуля взвизгнула, как струна под туго натянутым смычком; от второй разлетелось несколько щепок и звякнула бронзовая скоба у гика. Я поднял дуло на уровень расселины, указанной Стевеном, где висели клочья дыма от добротного черного пороха, как вдруг стрельба прекратилась, послышались проклятья и крики ужаса.

Потом глухо и гулко отозвался красный песок пляжа — я даже вздрогнул от брезгливого страха: на берегу распластался человек, упавший с обрыва высотой футов в триста. Искалеченное тело почти целиком ушло в песок. Судя по грубой кожаной куртке, он был из шайки мародеров, обычно подстерегающих кораблекрушения у мыса Рат. Я все смотрел на него, пока Стевен не тронул меня за плечо:

— Еще один на подходе.

В небе на мгновение застыла и ринулась вниз нелепая, скрюченная фигура: так большая морская птица, застигнутая свинцом и внезапно побежденная собственным весом, теряет величавую плавность и падает, крутясь и кувыркаясь.

И еще раз берег отозвался глухо и гулко. Человек корчился несколько секунд. Его рот пузырился кровью, лицо запрокинулось к солнцу. Стевен медленно протянул руку к скалистой круче и сказал чуть дрогнувшим голосом:

— Третий.

Пронзительный вой резанул нервы. Над самой вершиной показались плечи и спина: кто-то наудачу махал руками и ногами, отбиваясь от невидимого противника, потом пружинисто взлетел, словно выброшенный из катапульты. Тело уже покоилось рядом с другими, а крик отчаянья еще кружил над нами, ввинчиваясь в оцепенелую тишину.

Мы стояли не шевелясь.

— Так дело не пойдет! — взорвался Джелвин. — Хоть эти гады и решили нас кокнуть, я за них отомщу. Мистер Баллистер, дайте карабин. Брат Тук, где ты?

Бритая голова вынырнула из отверстия люка.

— Брат Тук стоит охотничьего пса, — пояснил Джелвин, — вернее, десяти охотничьих псов. Он чует дичь издалека. Это феномен.

— Ну, старина, что скажешь насчет дичи? Брат Тук высвободил круглый массивный торс и прямо-таки подкатился к планширу. Он внимательно посмотрел на трупы и поморщился от недоумения, изумления, страха.

— Да что с тобой? — Джелвин принужденно засмеялся. — Можно подумать, ты никогда не видел мертвецов. Ты похож на девицу, которую ущипнули в церкви.

— При чем тут церковь, — прохрипел брат Тук. Тут такое творится. Стреляйте, монсеньор! Стреляйте в дыру наверху!

Разъяренный Джелвин повернулся к нему.

— Опять это дурацкое прозвище! Сколько раз тебе говорить!…

Брат Тук покачал головой.

— Поздно. Слишком поздно.

— Что поздно? — спросил я.

— Это исчезло из расселины.

— Что исчезло?

Брат Тук взглянул на меня исподлобья.

— Не знаю. Теперь этого нет.

Я перестал его спрашивать. С вершины скалы послышался свист. В расселине метнулась тень.

Джелвин вскинул карабин, но я перехватил дуло.

— Стойте!

Из расселины шла зигзагом тропинка, незамеченная нами поначалу. На берег спускался школьный учитель.

* * *

Мы предоставили школьному учителю прекрасную каюту на корме, а я роскошно устроился в салоне, перетащив туда две кушетки. Учитель затворился в каюте и зарылся носом в книги: на палубу он являлся раз или два в день, непременно приносил секстант и предавался тщательным наблюдениям и вычислениям.

Шхуна шла на северо-запад.

— Вон тот мыс, похоже, на севере Исландии, — заметил я Джелвину.

Он внимательно посмотрел на карту.

— Не думаю. Скорее, это Гренландия.

— Ну и черт с ним. Нам-то какая печаль. Он столь же беззаботно пожал плечами.