Точка отсчета

Он развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как обладатель огромных клешней прыгнул вниз сквозь зубчатые края дыры, которую он проделал, отрезая единственный путь к спасению.

* * *

Ребекка как раз пришла к выводу, что последний вагон безопасен... и тут напали собаки.

После того, как они с Билли разделились, она прошла в последний вагон через кухню, залитую кровью и заваленную разбросанной посудой, однако в ней никого не было. Ей в голову пришла мысль о том, что часть пассажиров и персонала могли покинуть поезд, например, во время первого нападения. Вокруг было слишком много крови для столь малого количества тел. А учитывая состояние тех нескольких пассажиров, что встретились ей на пути, возможно, оно и к лучшему.

Она обследовала кухню, ноги скользили в луже кулинарного жира, но ничто не мешало поиску. Дверь, ведущая в остальную часть вагона — предположительно, в кладовую или что-то подобное — была заперта, но под полом скрывался полу проходной технический этаж, закрытый крышкой, которую ей без особого труда удалось поднять. Мысль о том, что придется ползти в темную дыру, не вдохновляла, но проход был коротким, всего пару метров длиной. Кроме того, она сказала Билли, что начнет поиски с конца поезда, и собиралась сделать это со всей тщательностью. Выполнение понятной, рутинной работы помогало держаться в круговерти разразившегося безумия. Будто мало ей жертв вируса, так еще и человек, слепленный из пиявок...

”Не думай об этом. Найди ключ-карту, останови поезд, вызови настоящее подкрепление. Кого-то, кто не является осужденным убийцей, вот уж спасибо, накушались”.

Выбирать не приходится, а на войне все средства хороши, если, конечно, Билли можно назвать средством; вообще, он действительно спас ее, но надо быть полной идиоткой, чтобы доверять ему и в дальнейшем.

Насчет следующего отсека она оказалась права. Ребекка проползла по проходу, который запросто мог вызвать приступ клаустрофобии, но, к счастью, был коротким, и очутилась в кладовке, едва освещенной одной висящей лампочкой. Она обвела темноту пистолетом. Никаких движений; и только поезд раскачивался, несясь по рельсам.

В задней части отсека была дверь с окном. Ребекка подошла ближе, держа свой девятимиллиметровый вытянутым; за окном царила темнота, на другой стороне что-то двигалось, стук колес стал громче, и она поняла, что стоит в конце последнего вагона, глядя на рельсы. Она почувствовала какое-то волнение, схожее с облегчением: там, за пределами поезда, мир по-прежнему существовал, и если дела будут совсем плохи, она всегда сможет спрыгнуть с поезда. Поезд, конечно, шел на приличной скорости, но этот вариант всегда можно оставить про запас.

Клац.

Она развернулась, услышав тихий звук за спиной, целясь в никуда, сердце бешено застучало. Поезд продолжал движение, тени, раскачиваясь, плясали на стенах, звук не повторялся. Прошло несколько напряженных секунд, девушка глубоко вдохнула, с облегчением выдохнув. Наверное, какая-то из коробок сдвинулась. Как и остальная часть этого вагона — по крайней мере, первого его этажа — отсек кладовой казался безопасным. Она сомневалась, что найдет здесь ключ-карту, но для успокоения совести осмотреть это место все же следовало...

... клац. Клац. Клац-клац-клац.

Ребекка замерла. Звук раздавался прямо рядом с ней, и она уже знала, кто его издает; любой, у кого была собака, узнал бы это клацанье когтей по жесткой поверхности. Она медленно повернула голову направо, туда, где сейчас отчетливо виднелась пара клеток для перевозки собак, двери обеих были открыты. И что-то появлялось из тени рядом с ближайшей клеткой...

Все произошло моментально. Озлобленно зарычав, собака прыгнула. Она успела отметить, что пес был таким же, как и те, которых она уже видела: огромным, зараженным, с поврежденным телом; правая нога рефлекторно взметнулась вверх. Она с силой ударила по собаке, попав каблуком по стороне бочкообразной грудной клетки. До ушей донесся ужасающий звук лопающейся мокрой плоти, и девушка почувствовала, как большой кусок груди животного отвалился, кожа соскользнула с посеревших мышц, а к подошве ботинок, заляпанных жиром, прилип мокрый, матовый мех.

Невероятно, но собака не отвлеклась на нанесенное увечье и продолжила наступать, из широко распахнутых челюстей капала слюна. Она достанет ее раньше, чем удастся выхватить пистолет, Бекка знала это наверняка, и уже чувствовала, как зубы впиваются в руку, и так же наверняка она знала, что укус этого пса убьет ее, превратит в одного из ходячих недомертвецов...