Точка дислокации

Расталкиваемый пролетающими мимо грузовиками сырой воздух мягко ударял в борт патрульного «форда», заставляя машину раскачиваться и пружинисто приседать на амортизаторах. Врываясь в салон через открытую настежь для проветривания дверь, он шелестел листками ориентировок, пачка которых белела в укрепленном на передней панели держателе. Рация хрипела и бормотала под приборным щитком, и тренированное ухо лейтенанта без усилий выделяло из этой простуженной какофонии ключевые слова и фразы, скупо, но точно рисующие картину дорожной обстановки на участке, где они с прапорщиком несли службу. Пока что все было спокойно, если не считать пары мелких ДТП с минимальным ущербом, причиной которых, как водится, стали погодные условия — не до конца растаявший снег, туман и низкое атмосферное давление. За два года службы лейтенант Мальков успел насмотреться разных видов, но, положа руку на сердце, не понимал, при чем тут погода. Если твой автомобиль технически исправен и обут в соответствующую сезону резину, а сам ты трезв, собран и сосредоточен на управлении транспортным средством, немного мокрого снега под колесами и ограниченная видимость вряд ли могут стать причиной аварии. Любой нормальный водитель в России вполне уверенно чувствует себя даже на обледеневшей дороге с погребенными под метровыми сугробами обочинами, но тем не менее первые заморозки, как и первый снег, всегда собирают богатый урожай битых машин. Отсюда вывод: дело вовсе не в погоде, которая меняется постоянно, а в истинно российском разгильдяйстве, которое, в отличие от погоды, остается неизменным на протяжении тысячелетий…

В нескольких метрах от места, где патрульные остановили свою машину, из облетевших придорожных кустов торчал рекламный щит. «Спасибо за чистые обочины!» — без малого метровыми буквами было написано там. Под щитом виднелась припорошенная тающим снежком груда смятых пластиковых бутылок, обесцвеченных дождями и солнцем, размокших сигаретных пачек и прочего мусора, в разное время выброшенного из окон проезжающих автомобилей. Поскольку пепельница под приборным щитком уже была переполнена, а другого мусоросборника в пределах видимости не наблюдалось, лейтенант решил не отставать от соотечественников и стрельнул окурком более или менее в направлении щита. «Выстрел» был произведен по ветру, но расстояние оказалось чересчур велико, и окурок, не долетев, покатился по асфальту. Мальков посмотрел на часы. До расчетного времени оставалось еще почти полчаса, и он, приглушив звук рации, включил радио.

— …Московский бизнесмен Игорь Шапошников в своем интервью подтвердил намерение инвестировать крупные средства в строительство перерабатывающего завода на территории Дагестана — предположительно в Махачкале, — ворвался в прокуренный салон хорошо поставленный женский голос.

— Ну и дурак, — сказал прапорщик Романов, поправляя кончиком полосатого жезла сползшую на нос шапку. — Это ж все равно что спустить бабки в унитаз. Отдал бы лучше мне, я б ими умнее распорядился.

— Несмотря на высказываемые аналитиками опасения, — авторитетным тоном ответила на его заявление дикторша, — Шапошников уверен, что этот коммерческий проект не только поспособствует дальнейшей стабилизации обстановки на Северном Кавказе, но и принесет ощутимую финансовую прибыль. Что именно станет перерабатывать предприятие, строительство которого, по словам Игоря Шапошникова, начнется не позднее будущей весны, пока не сообщается…

— А то, — хмыкнул Романов. — Наркоту они там будут перерабатывать, никакой другой коммерческий проект в этом обезьяннике прибыли не даст. У этих, что ни построй, непременно взорвут, а наркота — это святое, на такой заводик даже у самого отмороженного джигита рука не поднимется.

Мальков протянул руку и выключил магнитолу, но это не помогло.

— Я б их, гадов, стрелял, — продолжал разоряться прапорщик. — Сидит у себя в студии и врет напропалую, чего сама не знает…

— Чего ты к дикторше-то привязался? — лениво возразил лейтенант. — Вот именно, сама не знает. Ей бумажку с текстом на стол положили, она и читает. Вон, — он ткнул большим пальцем через плечо, в салон, — у тебя целая пачка ориентировок на разных людей. Много ты знаешь, кто из них прав, а кто виноват? Твое дело — задержать нужного человека, а черт он или, наоборот, ангел, пусть суд разбирается.

— Да, уж они разберутся, — с огромным сарказмом протянул Романов.

— Обязательно разберутся, — заверил его лейтенант. — Особенно с твоей помощью.

Прапорщик хмуро посмотрел на него сверху вниз, но затем, решив, по всей видимости, что худой мир лучше доброй ссоры, воспринял небезобидную шутку именно как шутку, а не как выпад, направленный против его, прапорщика Романова, личных и профессиональных качеств. Он ухмыльнулся, снова ткнул концом жезла в козырек шапки, окончательно сбив ее на макушку, и утвердительно произнес:

— Вместе поможем. Куда ж они без нас-то?

— Это верно, — согласился Мальков, хорошо знавший, что ссориться с напарником, особенно таким, как Романов, — значит наживать себе лишние неприятности.