Точка дислокации

— Вот кретин, — сказала Даша. — Дальше можешь не рассказывать. Звонишь ты ей, стало быть, посреди ночи и говоришь: знаешь, я тут подумал-подумал и понял, что нам пора расстаться. У тебя ноги толстые — раз, короткие — два, грудь без лупы не найдешь — три, и готовить ты ни хрена не умеешь…

— Неужели я выгляжу таким грубияном? — делано возмутился Юрий. Он был смущен и слегка обеспокоен, поскольку никогда не думал, что его слова и поступки так легко предугадать.

— Не спрыгивай с темы, — деловито сказала Даша. — По форме это могло выглядеть иначе, но суть-то я угадала, правда? Ну и правильно, — добавила она неожиданно, не дождавшись ответа, в котором явно не видела необходимости. — Корова твоя Людка. И сука, каких мало. Хочешь, угадаю, что она тебе ответила? Что давно мечтала от тебя избавиться. А на заднем плане мужик храпел… Было?

— Если бы ты еще добавила про импотента, я бы точно решил, что ты подслушивала, — хмыкнул Юрий.

— Не добавила, потому что не вижу смысла повторять пустые оскорбления, — заявила Даша. — Я-то знаю, что у тебя все в порядке!

Быков с подчеркнутым удивлением приподнял брови.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Юрий. — Эх, Дашка, Дашка! Хочешь стать гарнизонной дамой — научись держать язык за зубами.

— Но-но, полегче! Тоже мне, сваха, — нахмурился Ти-Рекс.

— Глупо отрицать очевидное, Данилыч. Ты же сам нас учил: не плюй против ветра, — с притворным сочувствием вздохнул Спец, из деликатности умолчав о том, что в интерпретации Быкова старая поговорка звучала чуточку иначе и упоминались в ней не плевки, а совсем другой способ выведения из организма излишков влаги. — А направление этого ветра, — он кивнул в сторону Даши, — легко определить без помощи флюгера. От этого противника гранатами не отобьешься, так что мой тебе совет: капитулируй сразу. Ей-богу, не пожалеешь!

— Дурак, — зардевшись, как девочка, надулась Даша.

— Шел бы ты, в самом деле, от греха, — смущенно буркнул Ти-Рекс.

— Я вам уже полчаса про это толкую, — сказал Якушев. — Только один вопрос напоследок: скажи, Данилыч, а ты-то как вышел на Курбанова?

— Военная хитрость, — горделиво напыжился Ти-Рекс. — Лежу это я в спортзале — ну, сам понимаешь, убитый наповал, — а они надо мной ползают и переговариваются: Курбаши, мол, кой-кому за такую меткую стрельбу кой-чего с корнем выдернет и обратно вставит, только уже другим концом и в другое место… Ну, неважно, — засмущался он, бросив короткий взгляд на Дашу. — Главное, что они Курбаши помянули. Людей с такой кличкой на свете, наверное, хватает, но я знаю только одного, у которого на меня с давних пор имеется большой зуб. Он, гад, «чехам» оружие вагонами загонял. В общем, парень из той самой поговорки: кому война, а кому мать родна. Я б его давно прищучил, да сперва доказательств не было, а потом… ну, сам знаешь, что потом было. А тут слышу: Курбаши. Ага, думаю, ясно, кому этот Расулов понадобился! И даже ясно, зачем — чтоб его родня Дагестан в ружье подняла, а за ним и весь Кавказ…

Даша зябко передернула плечами.

— Не надо про спортзал, — попросила она. — Как вспомню, так вздрогну. Сижу это я на полу, из окошка дует, физиономия разбита, и этот… покойник прямо передо мной…

— Плакала, — с гордостью вставил Быков. — Сроду по мне никто так не убивался, как она в тот раз!

— Скажи спасибо, что я тебя прямо там на месте не добила, — сказала Даша. — Представляешь, стемнело уже, я реву в три ручья, а этот липовый покойник берет меня за руку и ласково так говорит: ну что, говорит, не передумала ко мне в долю идти? Думала, сама коньки отброшу…

Отсмеявшись, они обнялись — как обычно, с риском для здоровья и жизни. Потом настала очередь Даши, которая сочно чмокнула его в губы и строго-настрого наказала не пропадать. Юрий молча кивнул, торопливо нахлобучил шлем и оседлал мотоцикл. Тонированный пластик забрала надежно скрыл лицо; двигатель завелся с полоборота, и мощный «кавасаки», стеля по мостовой сизый дымок из выхлопной трубы, унес седока куда-то в сторону Нового Арбата.

Глядя ему вслед, майор Быков выпрямился, расправил плечи и четко, как на плацу, взял под козырек. Проходившая мимо пожилая дама в облезлом кроличьем манто и с сантиметровым слоем штукатурки на обрюзгшем, размалеванном, как клоунская маска, лице визгливым голосом профессиональной склочницы помянула проклятущую пьянь, которая, спозаранку залив глаза, хулиганит в общественных местах. Роман Данилович опустил руку и неохотно обернулся. Старуха осеклась на полуслове, как будто в рот ей с размаху загнали тугой кляп, и, зачем-то втянув голову в плечи, торопливо засеменила своей дорогой.

Забыв о ней, Быков снова посмотрел вслед мотоциклу Спеца, но тот давно исчез из вида. Даша осторожно, как больного, взяла его под руку, и они медленно пошли вдоль улицы навстречу косо летящему с низкого неба мокрому снегу.