То, что не отнять

– Короче. Как и все. Ноги, руки. Как у всех. Отдых. Как отдых. Да, чувствую себя намного лучше при наличии атрибутов самоуважения современного мужчины. Но все в этой жизни приходящее и уходящие. Удовольствие в том числе. Есть как в песне только миг «за него и держись». Есть твой багаж. Твои мысли. Твой образ жизни. Все твоё чем ты себя улучшаешь внутренне. Делаешь постоянный апгрейд. Все что тебя поднимает на одну ступеньку выше к просветлению. К Богу, если угодно. Делает чище. Конечно, знание умножает скорбь. Но смею заверить, что одно и тоже вино абсолютно разное на вкус до лекции и после. Запах хлеба другой до книги и во время её чтения. Эти знания делают душу крепче. Делают приход от отдыха, как такового, сильнее. Даже если ты трезвенник и тебя просто от жизни прет на сухую. Мне глубоко симпатичны ваши виды ценностей и удовольствий. Ваш подход. Семья это важно. Свой приусадебный угол. Жена или девчонки и вино под хороший шашлык. Собакен. Тысячу раз да. Но мой выбор это новые знания мира. Потерять можно здоровье, доходы, любимую семью, в конце концов вкус к жизни… А своё Я, нет. Свои мысли, нет. Своё нажитое, нет. Это невозможно отнять. Кто бы какие усилия не прилагал. Коробка держит в чулане накопления и выпускает в нужный момент,– Николай медленно опрокинул ещё один коньяк.

– Завернул, – директор опять попытался встать с лавки, – я над этим завтра подумаю, сейчас желаю ещё коньячку.

Стало заметно, как ватное тело Николая почти налегло на стол грудью. Крупные помидоры на столе под тяжестью Николая раскрылись широкой трещиной обнажая желтоватые семечки внутри.

– Там подъехала чёрная «BMW», девушка говорит что телефоны никто не берет. Просит позвать Самуила, – Максимыч виновато осматривал помещение переводя по очереди взгляд на каждого.

– Родионыч, помогите пожалуйста этого философа и любителя черепных изысканий из земных видов удовольствий транспортировать до поданной кареты. Фурия Светлана примчала за своим любимым телом, – Самуил посмотрел жалобно на начальника охраны, хотя самому нужна была транспортировка, но он упрямо одевался несмотря, ни на что.

Николай действительно был в своём мире. Отсутствовал за столом. Где-то внутри него крутилось личное кино. Он не слышал сказанного. Не замечал происходящего.

Родионыч со служителем комплекса по кивкам Самуила, подбирал с пола и вешалок одежду. Вдвоём они помогали одевать послушного как ребенка Николая.

Балерины, превратившиеся в русалок, по-прежнему плавали в бассейне, но уже не так резво. Антон улыбался глядя на подготовку Николая к выходу. Самуил уже одетый пил коньяк из бутылки как горнист. Директор производил звуки музыкального храпа.

Николай, придерживаемый с двух сторон, поклонился непонятно кому. Со стола взял плитку шоколада и две бутылки минералки.

– Подлечиться, – ударил бутылками друг об друга махнул небрежно головой Невскому на прощание.

Николаю показалась, что он только на краткий миг прикрыл глаза. Когда открыл вновь, то увидел до боли знакомый задний диван своего собственного автомобиля.

– Спасибо что позвонил, а то я места себе не находила. Люблю эту заумную свинью. Не желаю его делить с кем-то.

– Свет да какие тяги. Тебе спасибо, что так быстро разрулила, сначала машину потом нас собрала в единое целое, – Самуил искренне надавил на «единое», – давай заскочим в магаз, сиги нужны, да похмел киллер и пожрать на утро чего-то.

Светка умело управлялась с машиной. Везла быстро и аккуратно. Поглядывала на Самуила и иногда в зеркало заднего вида на трясущегося на сидении Николая.

На очередном светофоре Николай еле успел открыть дверь, как его нутро изрыгнуло на влажный асфальт гремучую смесь. Резкий запах коньяка с желудочным соком проник в машину.

– Вот еду и алкоголь точно можно отнять, даже таким необычным, я бы сказал непопулярным, способом, – Самуил захохотал, глядя на судороги тела Николая.

– Чего? – Света недоуменно посмотрела сначала на Николая потом на Самуила.

В этот поздний ночной или ранний утренний час в городе все равно хватало машин. В мегаполисе выходные, народ перемещается. Зажегся зеленый свет. Поток машин равнодушно к чужим проблемам неторопливо обтёк чёрную одинокую машину на аварийке со свесившейся головой из пассажирской двери.

***

Ночной Петербург мелькал за окнами машины. Начинал накрапывать обычный мелкий дождик. Капли быстро съезжали по боковому стеклу по диагонали. Оставляли тонкий след из мельчайших частиц воды.

Фонари выхватывали ограждения вдоль проезжей части то желтым, то белым шаром. Неровные слепые пятна темноты между уличными лампами соединялись за границей света во что-то глобально чёрное. Колючая вода билась внутрь тёплой машины пытаясь преодолеть темное стекло.

Пустынные улицы неприветливо бежали темной сплошной линией. Цифры «24» ночных магазинов или просто яркая реклама светились как островки жизни среди необитаемых территорий. Одинокие окна, как правило, кухонные, за мелкой водной пеленой нечетко проступали из мрака.