tmp1

– Вот об этом я и хотел переговорить… – решительно перехватил Смолин инициативу – Вы знаете, что он незадолго до смерти закончил очередную книгу?

– Ну разумеется! Он два месяца работал в нашем архиве, – она показала куда-то на стену. – Архив у нас, должна вам сказать, не такой уж и значительный, но тем не менее… Целых две комнаты занимает. Бумаги городской управы, три единицы хранения – документы корнеевского торгового дома… Первые годы Советской власти – ну, понятно, ничего серьезного, однако попадаются преинтересные свидетельства эпохи… Собственно, по букве закона я могла Никанора Олеговича в наше хранилище и не допустить, он все же не относился к действующим научным работникам… Но нравы у нас патриархальные, а он, что ни говори, знатный наш краевед… Как тут не порадеть?

– А о чем была книга, вы не в курсе?

– Представьте себе, нет… – не без явного уныния развела она руками. – На сей раз милейший Никанор Олегович, вопреки своему обыкновению, работу держал в строжайшей тайне, даже намеками не проговаривался и ключиков не давал. Я на него не в претензии – старость не радость, голубчик, все мы в этом возрасте начинаем чудить. Держался он в высшей степени таинственно… а без наших материалов, такое впечатление, не мог обойтись, да-с! Но впрочем, что уж покойнику косточки перемывать, не по-христиански как-то, вообще не по-человечески…

– Де мортуис аут бене, аут нихиль

*

, – с видом печальным и понимающим кивнул Смолин. – Вы не представляете хотя бы приблизительно, Маргарита Петровна, где сейчас может находиться рукопись? Книгу он, по достоверным данным, закончил…

– То есть как это – где? У него дома, конечно. Попробуйте поговорить с Виктором… Ника-норычем. Я с ним общего языка найти решительно не в состоянии, но вы мужчина, вам проще. Возьмите пару бутылок чего-нибудь горячительного, сядьте рядком, поговорите ладком… Каюсь, я бы давно и сама этот надежнейший метод использовала, но, вы знаете, совершенно не приспособлена к спиртному, даже от глоточка начинает невероятно крутить организм… – она энергично раздавила окурок в пепельнице. – При том, что с табачным зельем – многолетнее мирное и душевное сожительство…

– Признаюсь, Маргарита Петровна, я этот метод испробовал, – сказал Смолин. – И настолько вошел в доверие, что был допущен к осмотру и изучению всего, так сказать, творческого наследия. Но рукописи нет. Как растаяла… Жаль чертовски. В Шантарске, в управлении… – он сделал многозначительный жест, – завелись лишние деньги на культуру, они всерьез намеревались включить эту книгу в издательский план…

– Чертовщина какая-то, – сказала старуха. – А вы хорошо смотрели, голубчик?

– Хорошо, – кивнул Смолин. – Каждую бумажку изучил, уж ни за что не пропустил бы объемистой рукописи…

– Ну, тогда я и не знаю… Будь это что-нибудь другое, материальное, стоившее денег, я бы моментально подумала в адрес Виктора… Ника-норыча нечто нелестное… Но я, откровенно говоря, не могу и представить, чтобы кто-то у нас платил деньги, ища рукопись книги по краеведению… Будь это некие ценные безделушки, каких должно быть немало…

– Вы совершенно правы, – сказал Смолин со вздохом. – Я вообще не могу представить человека, покупающего рукопись подобной книги у наследничка-пропойцы…

– Вот видите. Ищите лучше.

– В квартире ее нет, ручаюсь… Были у него какие-нибудь близкие знакомые, друзья?

– Эх, молодой человек… – покачала головой старуха, – в нашем возрасте старые добрые знакомые и друзья в подавляюще большинстве уже там… – она ткнула указательным пальцем в потолок. – Из старых знакомых у него, кроме меня, почитай что, и не осталось никого. Одиночество, увы, особенно в дыре вроде нашей…

– Значит, вы так-таки ничего и не слышали? Даже предположений строить не беретесь?

– Решительно никаких, – твердо отрезала старуха. – Что-то вы сильно огорчились, голубчик…

Разговор принимал опасное направление, и Смолин поторопился увести его в сторону:

– Ну как же… Я человек добросовестный, есть такой пунктик, Коли уж сюда я ехал исключительно за рукописью, без нее как-то и возвращаться стыдно. Репутация, знаете ли… Получается, ездил зря, зря казенные деньги тратил…

– Экая у вас в голосе неподдельная грусть… – сочувственно сказала Маргарита Петровна. – Может, все и образуется? Поговорите с людьми… не знаю, правда, с какими и с которыми, но не могла же рукопись в воздухе раствориться? Если бы в квартиру забрались мазурики, то уж, конечно, не бумагу уволокли бы… Не залезали, кстати?

– Да нет, – сказал Смолин. – Все вроде бы цело.

Старуха задумчиво продолжала:

– Да и те сомнительные скороспелые знакомые, коих Виктор косяками водил в квартиру, в первую голову прихватили бы отнюдь не рукопись… А знаете что? У меня в голове что-то такое вертится, право слово… Погодите, попробую сосредоточиться…