Тьма века сего

Был темный дождливый вечер. Крупные капли стучали в старую оконную раму, не давая никому уснуть. В конце концов сон одолел Мэри, но Ханк, на душе у которого было и без того неспокойно, никак не мог расслабиться. Минувший день был тяжелым и неприятным во всех отношениях. Пришлось потратить немало сил, чтобы замазать надпись на фасаде дома, и все это время он неотступно размышлял, кто же был способен написать о нем такое. В ушах звучал последний телефонный разговор с Альфом Бруммелем. К тому же Ханку не давали покоя высказанные ему членами правления горькие и обидные слова. Он не ждал ничего хорошего от общего собрания, назначенного на пятницу, и сейчас, лежа в темноте, в отчаянии шептал Господу свою молитву.

Удивительно, насколько каждый комок в матрасе кажется еще жестче, когда человек взволнован. Ханк уже начал беспокоиться, что, ворочаясь, он разбудит Мэри. Он то ложился на спину, то поворачивался с боку на бок, засовывал руки под подушку, но тут же вытаскивал их оттуда. Наконец, совершенно измучившись, Ханк взял бумажную салфетку и высморкался. Часы показывали двадцать минут первого. Когда они ложились спать, было десять. Ханк впал в полузабытье. Через некоторое время сон овладел им, и, как это обычно бывает, настолько незаметно, что утром и не вспомнить, как заснул.

Прошел час-другой, и его начали одолевать неприятные сновидения. Сначала это был давно знакомый сон: будто он едет на автомобиле прямо через гостиную, а потом машина превращается в самолет и взлетает. Затем сновидения начали сменяться с невероятной быстротой, становясь все более хаотичными и лихорадочными. Ханк из последних сил избегал невероятных опасностей, слышал крики, чувствовал, что на него нападают, видел кровь и ощущал ее вкус. Картины сменялись, переходя с цветных ярких на мрачные черно-белые. Он отчаянно боролся за свою жизнь: бесконечные преграды и враги подстерегали его, окружая со всех сторон. Происходящее было полной бессмыслицей, но одно ощущение не оставляло его ни на мгновение: леденящий душу ужас. Ему отчаянно хотелось закричать, но и лишней секунды у него не было. Он боролся с чудовищами и невидимой нечистой силой. У него стучало в висках. Весь мир кружился, и ужасная вакханалия, проносившаяся в голове Ханка, стала доходить до его сознания, пробуждая ото сна. Он потянулся, перевернулся на спину, глубоко вдохнул, чтобы окончательно сбросить с себя кошмарные видения. Глаза его были полуоткрыты, но взгляд еще не мог ни на чем окончательно остановиться. Ханк испытывал неприятное чувство оцепенения, какое бывает, когда человек еще находится между сном и явью. Но что это? Видит ли он это на самом деле? Похожее на привидение существо парило в воздухе под потолком, будто изображение, светящееся на черном бархате. Прямо над кроватью, настолько близко, что он ощущал серное удушливое дыхание, ужасная рожа гримасничала и изрыгала злобные слова, смысла которых он не понимал.

Усилием воли Ханк резко открыл глаза. Ему казалось, что он все еще видит перед собой эту маску, между тем изображение угасло, и в этот момент он почувствовал резкий сильный удар под ложечку. Сердце забилось и застучало с такой силой, будто хотело выскочить из груди. Пропитанные потом пижама и простыня прилипли к телу. Ханк лежал, тяжело дыша и выжидая, когда ужас оставит его. Все оставалось без изменений, и он чувствовал, что не в силах совладать с собою.

"Мне просто приснился кошмар, - уговаривал себя пастор, - может, я еще так и не проснулся". Он широко открывал глаза, озирался по сторонам, пытаясь узнать знакомые очертания домашней обстановки. Одновременно ему хотелось, как в детстве, спрятаться с головой под одеяло в надежде, что привидения, чудовища и ночные воры исчезнут сами собой. Ханк не мог различить в темноте ничего, кроме обычных вещей. В углу притаилось вовсе не приведение - это белая рубашка висела на стуле. Мерцавший на стене странный кружок света был всего лишь отблеском от стекла его часов, отражающего свет уличных фонарей. Но что-то его напугало, и он по-прежнему испытывал безотчетный ужас. Ханка всего трясло, и он судорожно пытался понять, где галлюцинации, а где реальность. Затаив дыхание, он прислушивался, но даже тишина, царившая вокруг, несла в себе угрозу. Она была обманчивой и не успокаивала. Ханку казалось, что в ней затаилось нечто злое, незваный гость или бес, выжидающий удобного случая для нападения. "Что это? Чьи-то шаги? Или кто-то скребется? Нет, это ветер стучит в окно", - уговаривал он себя. Дождь прекратился. Еще какой-то звук, на этот раз шелест, донесся из гостиной. Он никогда раньше не слышал ночью ничего подобного. "Я должен проснуться. Я должен проснуться. Сердце, перестань, успокойся, чтобы я мог слышать".