Тьма уже внутри

Едва солнце скрылось, оставив лишь алую чёрточку за пиками хвойного леса, как значительно похолодало. Снег перестал быть вязким, став местами острым, скользким. Упадешь, изрежешь ладони.

Я спешила изо всех сил, балансируя на ледяных пиках, но Бранов шел на удивление скоро.

— Ян, да погоди же ты!

Он остановился, не оборачиваясь, а затем вновь возобновил движение, но значительно медленнее. С трудом нагнав его, я пристроилась рядом. Бобка несся впереди, сверкая в темноте пушистым, будто лисьим, хвостом.

— Я-ян, — вновь позвала я, в отчаянии сунув аспиранту под нос плитку с торчащей во все стороны фольгой. — Может, шоколадку?

Бранов даже не откликнулся. И как, позвольте спросить, мне разбираться? Уж лучше бы возмущался и сыпал обвинениями. Да что угодно лучше этого глухого молчания!

— Знаю, о чем ты думаешь, — решилась я вновь заговорить.

— Да неужели?

Я с облегчением выдохнула. Бранище все же не лишился дара речи.

— Да. Ты думаешь, что я глупая. И трусливая. И что ушла, потому что испугалась твоего…

Я замялась. Страх, покрытый стыдом от столь глупого побега, с прежней силой захватил тело.

— Хаоса? — зло хохотнул Бранов. — Что ж ты. Не бойся называть вещи своими именами! Но нет, как ни странно, я думаю не об этом, — дыхание у него наконец выровнялось, похоже, он нехилую пробежку совершил. — Я пытаюсь понять, что же там в твоей голове творится, раз уж ты предпочла броситься в ночь, куда глаза глядят? Неужели решила, что я способен причинить тебе вред? И даже если и так, Марта или Роза позволят мне это сделать?

Ян остановился, развернувшись ко мне, и я, сглотнув, тоже встала, ног не чуя. Благо в полутьме, разряженной лишь парой тусклых фонарей, не так хорошо видно его лицо. И мое лицо тоже.

— Это было опасно. Ты не знаешь дороги, не знаешь местности. Ты могла заблудиться. Да с тобой могло случиться что угодно, в конце концов! Придурков везде полно!

Лёгкий запах дымка и мяса на углях стелился и обволакивал окрестности. Глухие басы, вперемешку с веселыми криками звучали где-то вдали ничуть не тише, чем мое сердце.

Все вокруг на долю секунды рябью подернулось. Я сморгнула, затаив дыхание и навострив уши. Но нет. Тишина. А передо мной стоял все тот же Ян, что и был. И что же изменилось? Да ничего. Только мои суждения о нем, неподтвержденные фактами. Тогда чего же я так испугалась?

— Я понимаю. Прости.

— Не извиняйся, — снова зашагал Бранов. — Как бы… насколько бы я не злился, принимаю, что это нормальная реакция.

— Для меня? — нахмурилась я.

— Для человека, — отрезал Ян. — Человека, столкнувшегося с необъяснимым. Вот только, тебе везет, ты можешь убежать, — он, будто не владея собой, ускорился, и мне едва ли нестись за ним не приходилось, — а вот мне бежать некуда.

На это мне и сказать было нечего. Я замолчала, значительно отстав. Боб остаток пути бежал рядом, словно контролируя беглянку. Окончательно распробовав вкус горечи внутри, я тяжело вздохнула, но лёгкие будто сопротивлялись, отказываясь заполняться воздухом.

У самого дома Бранов остановился, отворив калитку. Я прошмыгнула мимо, тут же развернувшись и уперевшись ладонью ему в грудь. Теперь ему ничего не оставалось, как выслушать меня, правда, что сказать, я так до сих пор и не придумала. Пришлось импровизировать.

— Ян, ты прав. Я испугалась, потому что столкнулась с тем, о чем ничегошеньки не знаю. Для меня это ново, и для тебя тоже, — под громкий хмык уточнила я. — Твоя правда, не разобравшись, я рванула, куда глаза глядят. Это было глупо. Ты не дал повода усомниться в благости твоих намерений, помогал на протяжении всего времени больше, чем кто либо, а я обидела тебя. Прости. И прости, что бросила в такую трудную минуту. Я должна была…

— Нет, не должна, — болезненно улыбаясь, Ян взял меня за плечи и заставил посторониться. — Ты не обязана поддерживать меня. Ни сейчас, ни в будущем. Мы друг другу чужие люди.

Хруст снега под его ногами вбивался в сердце ледяными осколками. Я зажмурилась, борясь с очередным желанием наутек пуститься. Но прав Бранов. От себя, как ни старайся, не убежишь. Башмаки только переводить.

— Идём, — скрипнул дверью Ян. — Твои вещи наверху остались. Забери их и поедем. Не стоит терять время.

***

— Боже мой, где… — Роза осеклась, увидев нас с Яном в дверях. — Где вас носило? Мы успели заволноваться.

«Взволнованная» Марта с недовольным видом принялась стягивать куртку. Неужто тоже собиралась в погоню пуститься?

— Вечерний моцион, — буркнул Бранов, протискиваясь мимо меня. — Шоколада Маше страсть как захотелось.

Светлые глаза Розы округлились. Я же едва ли на корню не зарубила все научные труды, отрицающие возможность человеческого самовозгорания.

— Могли бы сказать, у меня что-нибудь обязательно нашлось бы… Милая, да ты же совсем продрогла!

Теплые руки обняли мое лицо. Меня же все еще била дрожь, но не от холода. Нервная. А в мыслях вращалось одно и то же: мы чужие друг другу люди. Чужие люди. Чужие.

Так и есть. На что я надеялась? И… неужто продолжаю надеяться? Вот ведь ядрёна…