Тьма сгущается

– Мы бы и про Елгаву знали – или прознало бы елгаванское дворянство и подняло бы такой шум, что в Приекуле было бы слышно, – стояла на своем Краста.

Аргумент, конечно, принадлежал полковнику Лурканио, но Красту он поразил, и она его без зазрения совести присвоила.

Если Вальню и не был поражен, то, по крайней мере, призадумался.

– Возможно, – промолвил он наконец. – Возможно. Силы горние, как бы я хотел, чтобы так оно и оказалось! И все же, – свободной рукой он огладил складки килта, – лучше не рисковать понапрасну. Закон подобия, все такое. И разве мне не идет?

– Ты выглядишь просто нелепо. – Тактичной Краста пыталось выглядеть только при полковнике Лурканио. – Нелепо, как альгарвеец в штанах. Противоестественно.

– Ты просто великолепна. Но тебе я поведаю истинную правду. – Вальню наклонился к ней и прошептал в самое ухо, почти касаясь волос губами: – Под юбкой гуляют жуткие сквозняки…

Краста, невзирая на лучшие свои намерения, от неожиданности хихикнула.

– Так тебе и надо.

На сей раз она позволила Вальню поцеловать ее в щеку. Довольный виконт раскланялся. А вот Краста обнаружила, что витрины больше не радуют ее, и отправилась домой, раздраженная и мрачная.

– Валить! – рявкнул альгарвейский солдат на скверном ункерлантском. – Еще дровей!

– Вот тебе еще, – пробурчал Гаривальд, свалив груз к ногам рыжика.

Каждое полено, что сожгут альгарвейцы, было вынуто из крестьянской поленницы, но тех, кому хватало смелости жаловаться, расстреливали. Больше никто и не жаловался – при захватчиках, понятное дело.

Могло быть и хуже. В Зоссене задержалось на постой не больше отделения альгарвейских солдат. Крестьяне могли бы восстать, задавить врагов числом. В соседней деревне возмущенные жители так и поступили. Больше на том месте деревни не было. Альгарвейцы пригнали солдат, бегемотов, драконов – и сровняли ее с землей. Мужчин убили. Женщин… об этом Гаривальд старался не думать.

Приятель его, Дагульф, уронил свою вязанку под ноги часовому. Тот довольно кивнул и театрально вздрогнул. По-ункерлантски он едва мог связать два слова, но, как все рыжики, наделен был лицедейским даром.

– Холодно, – пожаловался он. – Очень холодно.

Гаривальд кивнул. Спорить с захватчиками – себе дороже. Дагульф тоже кивнул. Крестьяне переглянулись незаметно. Оба даже не улыбнулись, хотя Гаривальду серьезное выражение лица далось с трудом. Лужи едва подернулись ледком, да и тот к полудню растает верно. Если альгарвеец полагает, что это мороз, то он недавно в здешних краях.

– Не по погоде парень одет, – заметил Дагульф, когда они достаточно далеко отошли от альгарвейского поста.

– Не по погоде, – согласился Гаривальд. – Бедолага.

Теперь оба рассмеялись без опаски.

Гаривальд почесался. Его суконный кафтан доходил до лодыжек и был вдвое толще альгарвейского зимнего мундира. Под кафтаном крестьянин носил шерстяную рубаху, шерстяные же подштанники и гетры. Ему было вполне уютно. Когда наступит зима, сверху можно будет накинуть шинель и нахлобучить меховую шапку. Уютно не будет, но не замерзнешь.

– Меня эдакую юбчонку под страхом жезла не заставишь натянуть, – заметил Дагульф.

– Чтоб мне провалиться, коли ты не прав, – отозвался Гаривальд. – Как пурга заметет, так у тебя там отмерзнет все разом. – Он примолк задумчиво. – Пожалуй, сукиным детям это на пользу пошло бы, а?

– Угу. – Дагульф скривился. – Ох и блудливый же народец под Мезенцио ходит! Готовы завалить все, что шевелится, а что не шевелится, то потрясти вначале.

– Точно, – проговорил Гаривальд. – С тех пор, как они сюда заявились, что ни день, то позор. Бабы все твердят, что их, мол, заставили, мол, жезлами грозили, а глаза-то у многих довольные! Это их альгарвейские штучки портят – ручку там поцеловать, хвост распушить.

Дагульф пожелал захватчикам нечто, отдаленно связанное с поцелуями, но не то, о чем упоминал Гаривальд, и оба крестьянина грубо расхохотались.

– Вот бы тебе песню об этом сложить, – добавил он, – такую песню, чтобы наши бабы зареклись с рыжиками по стогам валяться, вот что.

– Если тебе вправду жезл под нос сунуть, так и сам завалишься, – заметил Гаривальд. – С этим ничего не поделаешь. А вот остальные…

Он умолк на полуслове, глаза остекленели. Дагульфу пришлось подтолкнуть приятеля – иначе тот так и остался бы стоять.

– Осторожнее надо будет с такими песнями, – заметил Гаривальд.

– А то ж! – хмыкнул Дагульф. Он ткнул пальцем в сторону ковылявшего к ним через деревенскую площадь Ваддо. Земля подмерзла, и староста мог крепче опереться о палку, чем по осени, когда деревенские улочки утопали в грязи по колено. – И не одних альгарвейцев нам опасаться надобно.

– Рыжикам он нас не выдаст, – заметил Гаривальд и мудро добавил: – Я так думаю.

– Еще как выдаст, – мрачно предрек Дагульф. – Как же ему иначе к альгарвейцам подольститься? Да только нами торговать.

– Пока он ничего такого не делал, слава силам горним.