Тьма. Испытание Злом

До Лупца добралась почти без приключений, случайные атаки тварей не в счет, они не могли ее напугать. В городском магистрате была встречена наиприветливейшим образом, даже накормлена с дороги. После чего маленький юркий чиновник, имени которого она не запомнила, отвел ее в храм Небесных Дев и сдал на попечение тамошнего хейлига, такого ласкового и обходительного с виду. «Следуй за мной, милое дитя, я покажу, где ты будешь жить», — пригласил он. Провел темным коридором, куда-то вбок и вниз от молельного зала. Распахнул тяжелую кованую дверь: «Прошу!»

Даже когда эта самая дверь с лязгом захлопнулась за спиной и она осталась совершенно одна в сыром и холодном каменном мешке, осознание беды пришло не сразу. Сперва было лишь удивление, казалось, недоразумение вышло, вот сейчас придут, выпустят, и жизнь наладится. А потом в потолке, высоко-высоко над головой, открылся люк. И через него, все тем же ласковым, но с нотками глубокой печали голосом, добрый хейлиг растолковал девушке, что ее ждет.

Заманчивое предложение оказалось ловушкой. Главной миссией служения своего местные святоши видели, оказывается, искоренение колдовства, ведовства и прочих проявлений Тьмы. Собственных чародеев они, во славу Дев Небесных, уже истребили, всех до единого, путем сожжения на костре. Но останавливаться на достигнутом не собирались, в планы их входило избавление всего мира от магической скверны. И юная Гедвиг Нахтигаль оказалась первой рыбкой, попавшейся в их сети. Это случилось в начале весны. А на последний ее день, на праздник Сошествия с Небес, было назначено торжественное аутодафе.

Дольше месяца провела молодая ведьма в полном одиночестве, замерзшая и несчастная. Пыталась колдовать — не помогло, стены темницы были должным образом защищены от чар. Надеялась заговорить кого-нибудь из пленителей — но они в камеру даже не заглядывали, лишь просовывали в маленькое окошко еду и ретировались поспешно. Так и шло день за днем, пока прямо под ноги ей — едва успела отскочить — не свалились эти двое вкупе с малиновым ковром.

Сначала ей показалось — разбились насмерть, высота была такая, что костей не соберешь. Потом пригляделась, поняла: оба пока живы. Может, грубый войлок чуть смягчил падение, может, боги сжалились или просто повезло — обошлось даже без переломов. Но в себя не приходили долго, сверху успели дважды спустить еду (другой приметы времени у нее не было).

Они были такими милыми, так не хотелось, чтобы умерли у нее на глазах. Так страшно было снова остаться в одиночестве. Умом она понимала, лучше оставить все как есть, лучше позволить им уйти тихо, в забытьи, чем обречь на сожжение заживо. Но — не смогла! Все свое мастерство пустила в ход, чтобы не дать угаснуть двум потускневшим искрам жизни. Попутно и узнала многое, не специально — так всегда получается.

А потом долгие часы сидела над спящими (сама же и усыпила, так было нужно) и развлечения ради гадала, кто из двоих ей больше нравится. Кальпурций Тиилл — статный красавец с благородным профилем и золотыми кудрями. Основательный, честный, надежный. Выражение «как за каменной стеной» — это про него. Мечта любой юной девы… Или Йорген — изящный, утонченный, странный. Человек — и не человек. Может быть смертельно опасным, может быть очень уязвимым. Его хочется опекать, заботиться о нем, и он примет эту заботу без всякой снисходительности и насмешки, с благодарностью… Однако сердце его, похоже, уже занято… Но нет, это не безумная страсть, которую никакими силами не остудишь, пока сама с годами не перегорит. И не богами дарованная, глубокая и преданная, сулящая долгое счастье и большое потомство любовь, посягательство на которую есть великий грех разрушения будущих жизней. Это приятное, легкое чувство, основанное на взаимной симпатии и дружеских отношениях с родней. И развеять его куда проще, чем исцелить отбитые внутренности… Но зачем ей это теперь, когда жертвенный костер — единственное, что ждет их впереди? Никакого, решительно никакого смысла! Так рассуждала юная Гедвиг Нахтигаль, но при этом Кальпурций лежал на коврике, а Йорген — все больше у нее на коленях…

Кальпурций очнулся на исходе второго дня — Гедвиг решила, что ему уже можно проснуться. За пробуждением последовало множество впечатлений и открытий, приятных и дурных. К примеру, он понял, что жив и вроде бы даже здоров, — уже радость, потому как был момент, во сне, наяву ли, когда ему отчетливо казалось, что он помер. Хотя окружающая обстановка к веселью определенно не располагала. Темница это была! Самая настоящая, каменная, холодная и сырая, без окон, без дверей… Или все-таки с дверями? Не суть, все равно дело плохо… Зачем они здесь? За какую провинность? Что это — плен? Снова рабство? Или другая беда? Эти вопросы мучили и пугали.