Тьма. Испытание Злом

Книга стояла на пюпитре, так, как он ее оставил — закрытой. Была она велика, — примерно три элля на два, и тяжела — в руках долго не удержишь. На темной матовой коже переплета тускло поблескивали в свете свечи тисненные золотом символы. Местами позолота осыпалась совершенно, оставив лишь плоские вмятины. Сами же символы показались Йоргену неприятными, они действительно напоминали следы хищных птичьих лап, а еще — раздавленных пауков, свившихся кольцами червей и ядовитые колючки растений. Явные приметы колдовства! Он уже в первый момент почувствовал: ох, не стоит, пожалуй, к ней прикасаться! Но Кальпурций предложил, таинственно понизив голос: «Открывай!» И он открыл.

Сначала был свет — нестерпимо яркий, ножом резанувший по глазам, потом удар всем телом — и Тьма поглотила его. Тьма клубилась вокруг, что-то шептала и пела, куда-то манила и влекла силой, жуткие и прекрасные лики выплывали из черноты, это их устами вещала она. Потом пошли страшные картины: разоренные города, до единого жителя выеденные, и бледные твари на их руинах, жрущие друг друга, потому что другой еды не осталось. Прозрачные твари с длинными языками, выискивающие людей по их последним убежищам. И над всем этим безобразием — Тьма. Душная, знойная. Почему он прежде думал, что где Тьма, там могильный холод и лед? Нет, там жара и дым, там днем красное солнце и белый пепел в тишине падает с неба вместо дождя…

Хорошо, что все быстро кончилось. Оказалось, Тьмы нет, а есть библиотека Тииллов, и он в ней лежит у стены, на спине. И спине этой больно, потому что треснулся, когда падал. И стоит над ним на коленях бледный как шторб Кальпурций Тиилл, с таким горестным видом, будто дорогого покойника оплакивает. Казалось, еще миг, и он причитать начнет, как плакальщица на похоронах, типа ой да на кого ж ты нас покинул.

— Кхе-кхе, — вежливо сказал Йорген, не найдя лучшего способа сообщить несчастному, что скорбь его несколько преждевременна.

…Кальпурций даже не сразу понял, что дорогой друг очнулся. Ему-то казалось, мертв, мертв безнадежно! Очень уж страшно летел — через весь зал, будто отброшенный огромной невидимой рукой. И очень уж страшно потом лежал, после того как врезался спиной в полки с рукописями озифских монахов. Видно, любили окаянные монахи бумагу марать, такие тома наваяли — одного-единственного достаточно для печального исхода, если по голове попадет! А на Йоргена свалился сразу десяток — разве может человек после такого выжить?

Но он — надо же — выжил! Сел кое-как, расстроенно потер разбитый лоб и пожаловался:

— Больно ведь! — Потом, подумав минуту, спросил с обидой: — Не знаешь, за что она со мной так сурово обошлась?

Этого Кальпурций, понятно, не знал. Он сотни раз сам брал книгу в руки и другим давал. Она неизменно вела себя смирно, холодным огнем не плевалась, телами не швырялась. И страшные образы тоже не показывала.

— Может, она только вам, силонийцам, предназначена? А иноземных читателей не любит? — предположил Йорген, переодеваясь в свежие одежды, доставленные расторопным невольником. Старые оказались перепачканы кровью из рассеченного лба, а разгуливать в таком неопрятном виде по дворцу Тииллов было не принято. — Знаешь, я ее больше трогать не стану. Ты лучше сам. Переворачивай страницы, а я буду со стороны смотреть.

— Нет уж! — яростно отказался Кальпурций, он кое-как справился с лязгающими зубами, но никак не мог унять дрожь в руках. — С меня на сегодня достаточно библиографических изысканий! Завтра, завтра, и не спорь! Я должен прийти в себя. И ты тем более! Идем отсюда, пока ты еще на ногах стоишь. А то как бы выносить не пришлось.

Он знал, как это бывает. Сначала сильная боль вроде бы даже прибавляет сил, но потом они уходят совершенно, оставляя человека в беспамятстве. И Йорген знал, сразу понял, о чем речь.

— Ну что ты! Не настолько я пострадал!

Но друг решительно взял его за рукав и выдворил за дверь. И очень скоро об этом пожалел.

Никому не рассказав о происшествии — зачем напрасно беспокоить людей? — они вернулись в библиотеку назавтра. Там все было по-старому, даже озифские летописи еще лежали кучкой на полу — накануне Кальпурций нарочно, будто чувствовал, не стал звать рабов, чтобы убрали, и ключ от зала всю ночь держал при себе из опасения, вдруг войдет кто-нибудь, тронет книгу ненароком, и его тоже ударит.

На своем месте стоял пюпитр, кованый, витой…

Вот только книги на нем не было!

Некоторое время они стояли молча и собственным глазам не верили. Особенно Кальпурций (Йорген еще надеялся, что в доме имеется второй ключ от библиотечного зала).

— И где она? — он первым нарушил молчание.

— Ты меня спрашиваешь?! — удивился ланцтрегер.

— Это риторический вопрос, — пояснил молодой Тиилл и добавил на случай, если после вчерашнего удара Йорген вдруг ослабел умом и сам не заметил очевидного: — Она пропала!

— Может, кто-то взял почитать? — Это предположение, с точки зрения Йоргена, было самым логичным. — Открыл дверь запасным ключом…

— Нет никакого запасного ключа… По крайней мере раньше не было.

— Вот именно! Пока ты странствовал, мог появиться.