Читаем Тьма египетская полностью

Чем дольше он бродил по городу и цитадели, тем мрачнее становилось его и без того мрачное расположение духа. Множество великолепных солдат он угробил ради того, чтобы стать господином пустого, полуразвалившегося амбара. На дне главного зернохранилища попискивали лишь две разочарованные мыши. В загонах для скота один только навоз, причём свежий, значит, волы стояли тут ещё накануне. Кучи гусиных, уже провонявшихся тушек. Гиксосы не поленились передушить всех этих птиц, а потом ещё и разбили кувшины с вином и пивом в подвалах цитадели. Кисло-хмельной дух стоял в жарком воздухе, неприятно смешиваясь с дыханием пожарищ.

Яхмос с размаху сел на вынесенный ему из гиксосской казармы табурет, но тот стал разъезжаться под ним, и генерал-победитель оказался на песке. Отвратительный знак. Вскочив, как подгоревший, он переместился на то, что не могло подвести — родной египетский валун. Яхмос задумался над тем, что делать дальше. Во-первых, что-то надо было сделать для солдат. Не можешь откупорить для них хранилища с вином, дай возможность захмелеть другим способом. Яхмос приказал Нутернехту разгромить храм Сета, стоящий рядом с цитаделью, и собрать для этого всех желающих. Это и развлечёт людей, и напомнит, что уязвить вражеского бога не менее важно, чем перебить его слуг.

Война эта молодому генералу не нравилась, хотя состояла сплошь из побед. Последняя была уже третьей за две недели. Две крохотные крепостцы и пойманный в засаду усиленный разъезд. Очень медленное продвижение. Если выпустить параллельно с фиванской армией пару скарабеев, они раньше достигнут дельты. Каждый ничтожный гарнизон отпивает слишком много крови из чаши наступающей армии. Ещё с большей скоростью, чем пехотные полки, тают золотые слитки, вырванные из подвалов храма Амона-Ра. Рисовавшаяся в воображении генерала картина войны разочаровывала. Если всё будет развиваться таким же порядком, как развивается, ему придётся остановиться, не пройдя и десятой части пути к Аварису. Армия вымрет от ран и болезней. И когда он остановится, последует страшный контрудар. В этом Яхмос был уверен.

Явился Санех. В лице его не читалось ничего обнадёживающего.

Да, все склады уничтожены. В резервуарах с питьевой водой кучи отбросов. Сожжено даже то, что не должно гореть. Сохранился только склад строительного леса, и то лишь потому, что там всё плавает в специальном растворе. Гнутые сосновые стволы для корабельного хребта и рёбер.

Война на уничтожение. Такие войны не кончаются перемирием. Но останавливаться нельзя, тем более возвращаться. Это будет прямой призыв — убивайте меня, я обессилел.

Яхмос поинтересовался, нет ли известий от Хнумхотепа, оставленного в Темсене для обучения и экипирования новых полков. Деньги, конечно, очень важны, но потребно ещё и время. Бывшего крестьянина за месяц не обучишь правильному строю и даже азам фехтования.

От Хнумхотепа известий не было.

Даже неутешительных.

Кроме того — Аменемхет! Да, он изъявил покорность, он открыл золотые закрома (все ли?), но так будет продолжаться лишь до того момента, пока армия будет наступать. Камос, как доносят, опять сделался задумчив и редко покидает пределы своих покоев. Приходит иногда мысль о том, что не в одних только зловредных лекарствах однорукого мошенника в данном случае дело. Ведь ещё с самых младенческих пор были заметны в старшем брате некая сумеречная плаксивость и частый молитвенный настрой. Может статься, он не только был хитро вовлечён во влияние Аменемхета, но всегда и мечтал быть вовлечённым.

И таков фараон!!!

От всех этих мыслей становилось невозможно сидеть на месте.

   — Пойдём, — сказал Яхмос Санеху, — покажешь.

Хранилище вымачиваемой древесины было в южной части города. Яхмос шагал быстро, обходя курящиеся дымом кучи мусора, отмахиваясь от мушиных роёв, что уже развелись на гусиной падали. Поглядел издали на свистопляску вокруг статуи Сета, уже густо опутанной верёвками вокруг шеи и плечей. По команде все эти жилы ненависти разом напрягались и статуя наклонялась, и в этот момент выражение лица преступного бога становилось удивлённым. Он не мог поверить, что эти быстросмертные существа, орущие вокруг, всерьёз покусились на его славу.

   — Там, — сказал Санех, — за забором.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в романах

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Шекспир
Шекспир

Имя гениального английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира (1564–1616) известно всему миру, а влияние его творчества на развитие европейской культуры вообще и драматургии в частности — несомненно. И все же спустя почти четыре столетия личность Шекспира остается загадкой и для обывателей, и для историков.В новом романе молодой писательницы Виктории Балашовой сделана смелая попытка показать жизнь не великого драматурга, но обычного человека со всеми его страстями, слабостями, увлечениями и, конечно, любовью. Именно она вдохновляла Шекспира на создание его лучших творений. Ведь большую часть своих прекрасных сонетов он посвятил двум самым близким людям — графу Саутгемптону и его супруге Елизавете Верной. А бессмертная трагедия «Гамлет» была написана на смерть единственного сына Шекспира, Хемнета, умершего в детстве.

Виктория Викторовна Балашова

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги