Тьма египетская

Никто из них по отдельности не мог взять всю власть в Верхнем Египте в свои руки. Яхмос, несмотря на все свои бескровные удачи в войне с Шахкеем, в глазах жречества и народа не выглядел полноправным правителем. Неожиданно короновав Камоса, верховный жрец вызвал бешеную к себе ненависть лихого военачальника, но одновременно и обезопасил себя от его секиры. Ненавидимый Камосом за вероломство, Аменемхет оставался совершенно ему необходим, ибо старший брат был слишком слаб перед Яхмосом, непобедимым генералом. В эти дни перед коронацией Камос отлично рассмотрел, сквозь редеющую хмарь болезни, все явные усилия брата по захвату первенства в Фивах. Если бы у него были не только его полки, но ещё и победительный Птах с припавшими к его стопам жрецами Верхнего Египта, то именно он надел бы фараонову корону. Теперь только в нём, Аменемхете, в предателе с чёрной душой, мог черпать Камос поддержку своему столь юному, шаткому трону. Если бы верховный жрец Амона-Ра вовремя узнал о конфузе со статуей Птаха у набережной Темсена, он, быть может, сумел бы выбраться из той ямы, в которой оказался, на самую вершину положения, даже не разбрасываясь египетскими коронами. Но сделанного не вернёшь. Теперь он не в яме, не на вершине, а в этом саду. Не первый, но один из трёх.

Наконец лошадиная забава наскучила Яхмосу, он спрыгнул с коня и бросил повод подбежавшему слуге.

   — Нет. Я и прежде пробовал, и теперь скажу: египтянин не сможет воевать, сидя в седле. Даже если мы заведём себе таких лошадок, они сбегут от нас ночью, как звери пустыни.

Никто и не думал ему возражать. Яхмос встал на краю бассейна, так что большие пальцы свисали над водой. Лицо его сделалось серьёзным и даже надменным. Пора было заговорить о деле.

   — Пришли люди от Шахкея. Он хочет уйти. Все дороги на север перекрыты. Он знает об этом и решил уйти по воде. И оставить своих лошадей, которые мне не нужны. Я велел нашим кораблям спуститься вниз по реке и встать у Леопардового канала. Теперь и этой дороги у него нет.

   — Ты сказал людям Шахкея об этом? — Камос перевернулся с живота на спину.

   — Да. Они ушли и пришли ещё раз, и сказали, что сдаваться не будут. У них есть провизия для людей и лошадей. У них есть запас стрел. Каждый их воин заберёт троих наших.

   — Это они тебе так сказали?

Яхмос скосил глаз в сторону плавающего брата.

   — Они так сказали, и я с ними согласен.

   — Будет большая кровь, но и большая слава. — Эти слова произнёс Аменемхет, и было непонятно, какой скрытый смысл он вкладывает в них помимо очевидного.

Яхмос кивнул.

   — Но лучше получить большую славу без большой крови.

   — Ты говоришь слова, которые я бы хотел сказать, — чуть улыбнулся жрец.

   — И ты знаешь, как это сделать? — спросил Камос.

   — Да. Надо отпустить Шахкея с его людьми.

В бассейне раздался удивлённый всплеск.

   — Не по земле. Если он уйдёт так, мы избавимся от крови, но славу получит Шахкей. Если он уйдёт по воде, то крови опять-таки не будет, но славы не получит никто.

Камос подплыл к краю бассейна и схватился за него длинными пальцами.

   — Тогда я ничего не понимаю. Что всё-таки будет? Штурм? Большая кровь?

   — Я боюсь...

   — Ты боишься?!

   — Да, повелитель и брат, я боюсь, что кровь окажется слишком большой. Наши полки молоды, а воины не стойки и не так умелы, как гиксосы. Отдав троих за одного, мы лишимся армии, хотя и приобретём победу. Непривычный к мятежной жизни народ может убояться увиденных жертв. Пока мы снова соберёмся с силами и с духом, придёт карательная армия из дельты.

Аменемхет слушал беседу братьев с явным, хотя и никому не видимым удовольствием. Собственно, сейчас ретивый военачальник признавался в том, что план верховного жреца храма Амона-Ра есть перл подлинной мудрости и трезвого патриотизма. Терпеливое накопление сил, вот чем не следовало пренебрегать. Но пролитое на землю вино обратно в кувшин не вернёшь.

Камос нервно дёргался в воде, чувствуя, что и она уходит из-под ног.

   — Это тупик!

   — И я так думал, но случай пришёл нам на помощь. А может, это сам Амон вмешался. Я предпочитаю думать так.

   — Так что же случилось?! — нервно спросил фараон.

   — Прошлой ночью люди Шахкея ловили в порту корабельщиков, хотя бы и пьяных, дабы снарядить свои суда для плавания. Поскольку народу схвачено было много, то в неразберихе на пристани, в предутреннем тумане одному, самому удачливому, удалось ускользнуть, лёжа в маленькой лодке, как будто её унесло течением. Гнаться за ней было некому, потому что все встречали как раз другую лодку, что подошла к пристани. А в ней мой корабельщик заметил человека с одной рукой, нескольких израненных воинов, связанного человека и мальчика.

   — Мальчика?! — Аменемхет выпрямился в кресле.

Яхмос не ответил и лишь подёргал своим плоским носом.

   — Я стал думать, кто бы могли быть эти трое?

   — Почему трое?

   — Потому, правитель и брат, что раненые гиксосы нам неинтересны. Нам надо думать о связанном мужчине, об одноруком мужчине и мальчике. Про однорукого нечего и говорить, это предатель Хека.

Камос тихо замычал в воде от злобы.