Тьма близко

Она вертелась в кольце врагов, отбивала удары, направленные со всех сторон, и не успевала, отчаянно не успевала, потому что кольцо сжималось и места оставалось все меньше. Сильный удар слева отшвырнул Элис, наконечник копья пробил кольчугу, девушка покатилась в траву, отчаянным усилием послала меч вперед, наконечник ударил между ног зазевавшегося имперца. Доспехи таким ударом было не пробить, но от боли у воина, должно быть, потемнело в глазах. Он захрипел, судорожно втягивая воздух перекошенным ртом, а Элис каким-то чудом протиснулась между его ног и, вскочив, толкнула злополучного пехотинца в спину – на пики преследователей. Снова вокруг нее было кольцо, состоящее из орущих ртов, пышущих ненавистью глаз и наконечников пик.

Элис попыталась снова завертеть вокруг себя стальной хоровод из выпадов и обманных финтов, но раненый бок пронзило острой болью, она пошатнулась. Прямо в лицо метнулся наконечник копья, Элис неуверенным взмахом клинка увела удар в сторону, и тут же другое копье прошло по ноге над коленом, распоров кожаные штаны и тело. Элис боком свалилась на траву. Перекатилась, выбрасывая над собой руку с мечом… И тут грузное тело вломилось в круг имперцев, окруживших Охотницу. Люди с криками покатились в стороны, разом сметенные, словно кегли – ловко пущенным шаром. Пляшущая тень накрыла Элис, и она не сразу сообразила, что это аднорский рыцарь пришел на выручку. Он пустил коня в толпу имперских воинов, тесня их от упавшей Элис.

Она с трудом поднялась, опираясь на меч, и заковыляла к спасителю – а у того дела уже были плохи. Пронзенный тремя копьями конь свалился на бок, придавив ногу воина, и Элис пришлось, в свою очередь, отражать натиск толпы, пока он сумел освободиться из стремени, выбраться из-под туши умирающего животного и встать. Потом они спиной к спине отбивали копейные удары, медленно пробиваясь куда-то. Элис не понимала – куда, но рыцарь знал. Он шел первым, широко рубя длинным мечом – черным, испещренным серебристыми рунами, а Элис пятилась за ним, прикрывая его спину. Его меч!

– Дрейн! – позвала она. – Это ведь ты?

– Я, Алисия, я, – прорычал из-под забрала родственник. – Я пришел… просить… прощения… хотя…

С каждым выдохнутым словом он наносил удар – и кто-то перед ним с воем летел на землю.

– Хотя… я… не… заслужил…

– Молчи! Поговорим после!

– …не заслужил… прощения!

– Молчи!

– Нет. Это Сеймо, инквизитор! Он…

– Молчи!

– Он и я… в том мире… две луны… Я хотел быть Охотником! Я не думал, что ты…

– Молчи!

Элис не видела, как он бьется, потому что двигалась спиной к Дрейну, и ей тоже приходилось несладко. Пехотинцы, видя, что добыча ускользает, разъярились и бесстрашно лезли под удары, лишь бы еще раз достать девушку копьем. Но каким-то образом Элис все же почувствовала, что за спиной пустота. Улучив миг, она бросила короткий взгляд через плечо – они прошли строй пехоты, но Дрейн в изломанных, искореженных доспехах неподвижно лежал поверх тел двоих имперцев, и кровь лилась из всех троих ручьями. Но дальше – пустой участок поля… и Гильмерт с несколькими рыцарями, отбивающиеся от многочисленных имперских кавалеристов.

На помощь имперским всадникам спешил еще один отряд, а позади Гильмерта знаменосец отчаянно размахивал королевским штандартом, созывая соратников. Элис бросилась к Гильмерту. Она спешила изо всех сил, хромала, ковыляла, спешила оторваться от преследующих пеших копейщиков. Те отстали из опасения оказаться под копытами кавалерии – своей, имперской. Всадники неслись к Гильмерту, как псы, учуявшие кровь, и пешие воины знали, что сейчас лучше не попадаться на пути этой лавины, готовой топтать всех подряд.

Грохот за спиной нарастал, и Элис метнулась в сторону, мимо пронесся всадник, крича:

– Итаур! Итаур!

Охотница упала, копыта выбивали пластинки дерна совсем рядом, грохот, лязг и крики: «Итаур! Империя!» – гремели над головой. Конница проскакала, земля перестала трястись, и Элис с трудом поднялась. Перед ней в полусотне шагов рубились кавалеристы, боевой клич смолк, теперь звенело оружие, ржали раненые кони… Над взлетающими клинками, красными от крови, реяло королевское знамя, потом оно поникло, скрылось… Охотница ковыляла, спешила, чувствуя, как из пробитой голени стекает струйка крови… Перед ней возник шатающийся конь с всадником, который припал к шее животного и раскачивался в такт шагам. Лошадь рухнула, воин в имперских доспехах свалился, встал на четвереньки. Элис бессильно ткнула его мечом в бок, и мужчина распластался в траве. Рунный клинок не пробил его латы, но и слабого тычка оказалось довольно, чтобы он потерял равновесие.