Ткущие мрак

– Скажешь тоже. Пташки, – как ни в чем не бывало произнесла она, проигнорировав его слова. – Предел Северных ветров – это не горы на южной границе герцогства, где переходов вроде Драбатских Врат на сотни лиг пара штук. Здесь множество перевалов. Высоких и низких. Ущелий и скальных дорог, оставшихся еще со времен Единого королевства. Тараш всегда был добрым другом Горного герцогства, и через эти тракты веками шла торговля. Как, по-твоему, треттинцы возят свои товары в Тараш и Кулию? Через два-три дня дойдем до отрогов, а потом, если мое здоровье позволит, дней пять – и будем в соседнем герцогстве, у Мышиных гор.

– А дальше?

– А дальше пойдем еще… дальше.

– Надеюсь, не к замкам Белого пламени?

– Ну нет. Рубеж нам ни к чему.

Но через неделю они нигде не оказались.

Пришел проклятущий туман. Поднялся из глубокого ущелья, которое рваной раной зияло в соседней долине, скрывая в своих недрах едва слышную реку. Лавиной стек с алебастровых горных склонов. Упал вместе со снегом, который таял под ногами. И… изменил весь мир.

Он не исчез ни за день, ни за два и был настолько густым, что, когда Нэ вытягивала вперед дорожный посох, его конец полностью исчезал в белом мареве.

Их скорость замедлилась, дни напоминали молоко, и Эйрисл лишь догадывался, как много они прошли. А затем Нэ и вовсе остановилась, сказав:

– Дальше идти опасно.

– Мы вроде где-то в долине. Нет узких троп, чтобы сломать шею.

– Троп нет, парень, зато есть две армии, и они точат мечи. Не желаю случайно выйти к одному из их лагерей или попасть на разъезд. Пускай сперва пустят друг другу кровь и погасят злость.

– Армии? – удивился Эйрисл.

Он ничего такого не заметил.

– Ну, несколько тысяч вооруженных мужчин, которые через какое-то количество часов станут кормить воронье, по традиции называют армией.

– Знаешь, кто они?

– Неинтересно.

Туман был всеобъемлющ и незыблем.

Он скрыл рассвет, растекся над огромным полем, поглотив и его, и рощи, и оплывший овраг с подмерзшим ручьем, и каменную гряду на востоке с мшистыми стенами и худосочными елями, цепляющимися за нее.

Эйрисл лежал, таращась в сумрак, затянутый серым пологом, сжимая левой ладонью игральные кости, чувствуя, как их грани больно впиваются в кожу. Он быстро проснулся, ощущая на коже холод, и сделал несколько глубоких вдохов. У тумана появился необычный запах. Слабый, но неприятный: сырость с едва уловимым ароматом конского навоза, людского едкого пота и металла.

Лейтенант выбрался из отсыревшего за ночь шалаша, жалея, что они не могут разжечь огонь из-за запрета Нэ. Он рассеянно подумал, что надо позаботиться о коне, и тут же, окончательно придя в себя, понял, что Тиона с ним нет уже несколько месяцев.

Ему, всаднику, без лошади и верного друга было непривычно и тяжело.

Огляделся, заметил несобранное одеяло Нэ, которое уже успело покрыться росой. Искать ее в таком тумане не имело смысла.

Увесистая шишка прилетела сверху, ударив его в плечо. Он задрал голову, но не увидел ничего, кроме шероховатого ствола.

– Не стой столбом, – послышался знакомый голос. – Лезь. Только шею себе не сверни.

Она ловко сидела на толстой ветке довольно высоко от земли, куда залез бы не каждый человек. Эйрисл поискал подходящее место, чтобы расположиться и не грохнуться вниз, нашел развилку.

Нэ отковыряла от коры мутно-золотистый нарост – сгусток смолы, разломила надвое. Половину сунула в рот, захрустев, другую половину протянула лейтенанту. Тот покачал головой, отказываясь. Нэ бросила оставшееся в сумку, сказав:

– Мне же лучше.

– Это несъедобно.

– Вы, рожденные на юге, никогда не поймете простых радостей детства северян.

– Ты северянка?

Она, жуя, перегнала кусок смолы за щеку:

– Кальвеция мой родной город.

– Ты не похожа на кулийку.

– Много ты видел кулиек, как я погляжу.

– Таких высоких? Ни одной.

– Я старой крови.

– Что бы это ни означало, я впечатлен. Так зачем мы здесь?

– Считаю, что тебе будет полезно увидеть, как в настоящее возвращается прошлое. Светает, скоро начнется рубка.

– Как ты надеешься хоть что-то увидеть в таком тумане?

Ее тонких синеватых губ коснулся призрак улыбки:

– Ты молод. Еще не научился понимать мир. Слушать ветер, ощущать дыхание погоды. Все будет, прояви терпение.

Через четверть часа туман и вправду стал редеть от пробудившегося ветра, задувшего с юга. Слой за слоем опускался, пока не появилось сперва бледно-серое, а после бело-голубое небо и треугольники вершин, которые надвинулись и высились вокруг сплошным кольцом. Эйрисл с удивлением понял, что сосна, на которой они сидят, находится не в долине, а на высокой гряде, над обрывом.

И насколько глубок был этот обрыв, лейтенант совершенно не представлял, так как опустившийся туман пока еще закрывал «дно», создавая впечатление, что они поднялись выше облаков.

Наконец стала проступать земля – белая, запорошенная, с черными глянцевыми пятнами огромных камней, разбросанных тут и там, и серым овалом озера с подтаявшим льдом.