Ткущие мрак

И Эйрисл видел, что Нэ абсолютно счастлива.

– Значит, все сделано не зря, парень.

– Понимать бы еще, о чем ты.

Она махнула рукой, мол, не бери в голову. И он не стал больше спрашивать.

Место было красивым.

Впереди – отвесная стена высотой в пару тысяч ярдов, словно состоящая из поставленных друг на друга восьмигранных каменных столбов бледно-лилового оттенка. Со стены падала серебряная полоса металла – водопад. Узкий, ажурный и протяженный, похожий на фату фихшейзской невесты. Внизу «фата» распадалась белесым туманом, застывавшим наростами льда на скалах, и издали это напоминало огромный снежный замок.

Снег, кряжистые пихты с ярко-желтыми бугристыми стволами и пронзительно-голубые пятна незамерзающих озер, над которыми поднимался пар. Нэ оперлась на посох, подалась вперед.

– Т’елетэ ас навурро – Оплот синекрылой бабочки. Раньше здесь стоял красивый дом. Он встречал и волшебников, и таувинов. На тех карнизах приземлялись всадники. Видишь пещеры? Некоторые до сих пор сохранились.

Эйрисл прищурился и высоко-высоко заметил в лиловой скале нечто темное, вполне похожее на вход в пещеру.

– Да.

– Там отдыхали дэр’ вин’емы. Крылатые львы, как называют их теперь. Они скользили по Переходу миров из разных частей Единого королевства и привозили сюда своих седоков. Их крылья… – Нэ зажмурилась. – До сих пор вижу, как голубым сияют их маховые перья, как сверкают молнии, когда они появляются в небе.

– Кому принадлежал дом?

– Волшебникам конечно же. Его разрушили во время Войны Гнева. Многое разрушили. А что не вышло или не успели, добил Катаклизм.

Нэ повернулась к снежному полю, тянущемуся от одиноко растущей пихты с длинными иголками до первого из многих горячих озер, и, поднеся ладони ко рту, крикнула:

– Эр’эстэ лекоа! Аб сионта! Аб вилко’с нэкорэтта! Куалле таве ас! Нэко сионта!

Ее крик кинжалом пронзил безымянную долину, испугал птиц и потерялся где-то в синем небе.

– Аб сионта! Аб сионта! – еще раз прокричала она. И, повернувшись к непонимающему Эйрислу, сказала:

– Теперь надо немного подождать, пока они придут в себя и решат, что делать.

Он понял, что Нэ говорит о ловчих.

– Думаешь, они тебя услышали?

– Конечно, – степенно кивнула старуха. – Они уже часа два наблюдают за нами. Даже удивляюсь их выдержке. А ближайший к нам патруль в пятидесяти шагах от тебя.

Эйрисл был воином. Знал, как прятаться самому и как скрыть от чужих глаз даже коня, но сейчас он не видел никого. В особенности в пятидесяти шагах, на открытом пространстве.

– Аб сионта. Что это означает?

– Старое наречие. «Я пришла».

– А остальное?

– Не важно. Главное, чтобы они не забыли язык. А то выйдет совершенно глупая ситуация.

Она расстелила одеяло на выступающих из земли камнях, села:

– Достань немного еды. И вина. Во фляге что-то осталось?

– Да. Кто они?

– Люди. Их судьба незавидна, как судьба многих переживших страшную войну, прошедших сквозь горнило магии, а после и Катаклизм. Когда-то они были воинами и шли за одной из великих волшебниц. Эти люди были из ее гвардии. Верны, храбры, опытны и опасны в бою. «Волки Четвертой», такое было их прозвище.

– Четвертой называли Нэко.

– Да.

– Разве только что ты не произнесла что-то вроде «Нэко сионта»? Если «аб сионта» это «я пришла», то…

– Если ты будешь умничать, я не стану говорить! Узнавай все от белок!

Он выдержал ее колючий взгляд, но улыбнулся, сглаживая свое упрямство:

– Прости мое любопытство. Не хотел тебя прерывать.

– Нэко погибла у Мокрого Камня, а они выжили в бою с подобными тебе. Их забрал к себе Кам, другой великий волшебник. Хозяин страны, в которой мы теперь находимся. Он поддержал Скованного, и «Волки» были с ним, как и многие другие. Защищали Тропу Любви, крепость, что была костью в горле Тиона, но проиграли. Кам пал. Твердыня была взята, кости штурмующих и оборонявшихся лежали точно страшный ковер, пока не стали самой сутью этой земли. Но некоторые воины уцелели, пережили Катаклизм и дикие века, что пришли за ним. И эти некогда гордые бойцы, цвет рыцарства и доблести, забыли слишком многое. Изменились. Поверили в богов, которых не существует, и, чтобы выжить, стали нападать на соседей. Грабить, похищать женщин, приносить жертвы тем, кто, по их мнению, защищал их.

– Проще говоря, одичали.

– Ну, если не вдаваться в подробности десяти столетий, то можно сказать и так.

Он видел, что ей неприятны его слова об этих людях.

– Вопрос у меня только один: что их остановит от того, чтобы убить нас?

– Некоторые вещи ловчие помнят. В легендах, что рассказывают у костров. О том, кем были их предки и что духи будут злы, а боги разгневаны, если старые клятвы окажутся нарушены.

– Ты приходила сюда прежде?

– Да. Много лет назад.

– А если они не вспомнят тебя? Не вспомнят старые клятвы? Что тогда?

Ее лицо стало суровым.

– Тогда я убью их. И те, кто придут после них, возможно, окажутся с лучшей памятью.