Тюльпанное дерево

Тюльпанное дерево Восточная повсть (Изъ сочиненій Гжи. Жанлисъ)

Въ прекраснйшемъ Королевств изъ всей Азіи обиталъ любезный и блистательный народъ, столько же прославившійся военными подвигами, сколько склонностію своею къ Наукамъ и Художествамъ. Неподалеку отъ стнъ, ограждавшихъ чертоги и обширные сады Государя, была пальмовая роща, на конц которой находились два домика, отличающіеся миловидною своею простотою. Одинъ принадлежалъ старику Оглану, которой велъ въ несъ пустынническую жизнь въ продолженіе многихъ лтъ: садикъ его славился великолпнымъ тюльпаннымъ деревомъ [1], неизвстнымъ еще тогда въ Азіи. Оно имло десять саженъ вышины и, на время цвта, покрывалось боле нежели двумя тысячами тюльпановъ красоты безподобной. Къ дереву сему была придлана круглая лстница въ 50 фунтовъ вышиною, и тамъ находилось мсто для отдохновенія, или родъ гнзда, крпко утвержденнаго на двухъ толстыхъ втвяхъ. Сіе гнздо было такъ велико, что въ немъ свободно помщались три или четыре человка, и ничто не могло быть такъ пріятно, какъ въ Іюл мсяц видть себя на средин дерева, котораго каждый сучокъ обремененъ прекраснйшими тюльпанами. Въ семъ таинственномъ убжищ, Поэтъ, увнчанный и со всхъ сторонъ окруженный прелестнйшими цвтами, изпускающими превосходный запахъ, подумалъ бы, что флора перенесла его въ любимую свою рощицу.

Огланъ, убгая отъ общества, никого не пускалъ въ свое уединенное жилище, но не смлъ не принять Королевской фамиліи, которую любопытство видть тюльпанникъ, привлекло однажды въ его садъ. Онъ умлъ найти предлогъ для недопущенія Высокихъ своихъ постителей къ лстниц, ведущей на дерево, и никто изъ нихъ не всходилъ на оное. Съ сего дня старикъ отказывалъ всмъ любопытнымъ безъ изключенія. Поговорили нсколько времени о его нелюдимости; но какъ онъ твердо устоялъ въ характер мизантропа, то объ немъ наконецъ забыли, такъ точно, какъ бы онъ жилъ за тысячу верстъ отъ Двора,

Другой домикъ принадлежалъ долго одному садовнику; наконецъ купалъ его Зеинебъ, молодой Царедворецъ, которой умлъ его украсить, не лиша его и сельскихъ красотъ. Зеинебъ поведеніемъ своимъ и милымъ нравомъ опровергалъ все, что обыкновенно говорятъ на щетъ Придворныхъ мрачные, недоволыше философы, которые никогда не бывали при Двор и не имли ни случаевъ, ни возможности знать и разсматривать характеры Государей и Вельможь

Зеинебъ сохранилъ при Двор невинныя свои склонности: веселость духа и откровенность, чрезвычайную умренность, и доброе, чувствительное сердце. Онъ не искалъ способовъ къ обогащенію своему; достатокъ его былъ посредственный, но онъ соразмрялъ его съ своими желаніями. Наскучивъ пышнымъ зрлищемъ величія и тягостнымъ этикетомъ, прізжалъ онъ отдыхать въ свой маленькой домикъ, но не ополчался противъ Придворнаго великолпія; ибо не чувствовалъ ни малйшаго негодованія отъ того, что въ чертогахъ Царей и знатныхъ Господъ не находилъ умренности и сладкаго покоя пастушеской жизни.