Титус Гроун

– Облить-то я облила, да вот только на черном платье чернила все равно были не слишком заметны. Но зато Гертруда так и не увидела меня – она в это время болтала со скворцом.

– С одной из наших птиц. – В голосе Коры звучало полное равнодушие, и было непонятно, отчего близнецов так волновала судьба пернатых любимцев леди Гертруды.

– Верно, – тотчас подтвердила Кларисса, – скворец и есть одна из украденных у нас птиц. Между прочим, слуги заметили, как я подошла сзади и плеснула чернила на ее платье. А Гертруда – нет, но мне кажется, что они все равно проболтаются. Если уже не проболтались. Народ-то у нас больно гнилой пошел. Мне стало страшно, и я кинулась обратно со всех ног. Думаю, что мне лучше избавиться от флакона или хотя бы отмыть его от остатков чернил…

Решившись, леди Кларисса встала, но в этот момент раздался осторожный стук в дверь. Поскольку посетители далеко не часто жаловали близнецов своим вниманием, обе изрядно поволновались, прежде чем сумели опомниться и в унисон произнести:

– Войдите.

– Войдите, – еще раз проговорила Кора, теперь уже увереннее.

Кларисса подошла к сестре, и обе испуганно посмотрели на дверь, как смотрят загнанные зверьки в сторону, откуда должен появиться охотник.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Стирпайк с зажатой под мышкой щегольской тросточкой. Впрочем, принесенная вещь казалась тростью только сестрам лорда Сепулкрейва, поскольку те имели об оружии, особенно о старинном, самое смутное представление. На самом деле Стирпайк принес тот самый меч, который он закончил очищать от коросты только сегодня утром. Поскольку ржавчина успела проесть металл клинка довольно основательно, юноше пришлось удалить изрядную долю испорченного металла, а оставшаяся невредимой часть лезвия действительно стала напоминать тросточку. Однако Стирпайк все равно был невероятно горд плодами своей работы и повсюду таскал меч с собой. Он был одет в свой любимый черный цвет, но об упрочении его положения в Горменгасте теперь говорила тонкая золотая цепочка на шее. Рыжевато-песочные волосы бывшего поваренка были обильно смазаны льняным маслом и аккуратно расчесаны.

Тихо прикрыв за собой дверь, Стирпайк переложил меч в руку и почтительно поклонился притихшим аристократкам.

– Ваши сиятельства, – заговорил юноша, стреляя любопытными глазами по сторонам, – прошу простить мое несколько неожиданное вторжение. Осмелюсь надеяться, что оно не будет истолковано как грубое нарушение добровольно принятого на себя уединения… Это всего лишь дань вежливости, знак глубочайшего почтения к носителям голубой крови, которых, в общем-то, немного осталось на белом свете.

Герцогини с напряжением смотрели на Стирпайка, ибо поняли, что он еще не сказал о главной цели своего визита.

– Я осмелился нарушить покой благословенных дам с одной единственной целью – сообщить им невероятно важную новость. Собственно потому-то…

– Кто умер? – бесцеремонно перебила его Кора.

– Часом, не Гертруда сыграла в ящик? – вторила ей Кларисса.

– Нет, никто не умер, – огорчил аристократок юноша, делая шаг вперед, – напротив, все живы и здравствуют… Постараюсь изложить суть дела в нескольких словах. Но сначала покорнейше попросил бы наделить меня величайшей привилегией – полюбоваться вашими вышивками. Не знаю, право, насколько тактично было с моей стороны заикнуться о столь неслыханной награде… – Тут Стирпайк испытующе посмотрел на герцогинь, стараясь уловить их настроение.

– Он уже говорил что-то на эту тему у Прунскваллеров, – прошептала сестре леди Кларисса, – конечно, он еще тогда напрашивался посмотреть их. Я говорю про наши вышивки.

Кларисса постоянно пребывала в наивной уверенности, что ее шепот, каким бы громким он не был, не будет услышан никем, кроме сестры.

– Сама знаю, – пробурчала Кора, – я ведь тоже не глухая.

– Что именно вы хотите увидеть сначала? – поинтересовалась Кларисса, – вышивку с изображением нашего крыла или дерева?

– Если не ошибаюсь, – зачастил поваренок, с успехом переквалифицировавшийся в помощники врача, – я слышал, что мне предложен выбор. Право, тут трудно что-то выбирать. Я предпочел бы увидеть все в таком порядке, какой выберут прекрасные дамы.

– Слышала, сказал «прекрасные дамы», – прошептала Кларисса Коре.

– Ну и что тут такого, – удивилась леди Кора, передергивая плечами и глядя на Стирпайка абсолютно ничего не выражающим взглядом. Тем не менее юноша сумел уловить в глазах старой девы некую тень благодарности за комплимент, что, разумеется, несказанно ободрило его.