Титус Гроун

Кида сама не знала куда идет, хотя расположение переулков было ей отлично знакомо с детства. В это время на улицах не должно быть народу – именно потому Кида и ушла из замка на исходе дня. Резчики по дереву и их домочадцы сидят сейчас в своих домишках возле пылающих очагов и обсуждают разные мелочи, что произошли сегодня днем на этих улицах. А происшествия случались тут едва ли не ежедневно – соседи не ладили между собой прежде всего по причине соперничества, что постоянно тлело между мастерами. Неприязнь главы семейства к соседу, могущему обскакать его на церемонии выбора герцогом лучшей скульптуры, передавалась волей-неволей членам его семьи. Процветала атмосфера мелкого пакостничества, перебранок и мелочных взаимных претензий.

Кида старалась обходить освещенные места, насколько это было возможно. Молодой женщине очень не хотелось повстречать кого-то из соседей и быть узнанной. Потом слухов не оберешься… Сейчас главное – благополучно дойти до дома. Да, теперь, после смерти мужа и сына, у нее был свой дом – по здешним меркам, далеко не худший.

Кида размышляла – в конце концов, какое ей дело до бабьих сплетен, которыми, однако, в предместье интересовались далеко не одни женщины. Она сама выбрала свою судьбу, так что теперь нечего на кого-то пенять. Что делать, если проблемы, от которых она хотела избавиться, уйдя жить в Горменгаст, достали ее и там? Нет, трудности, возникшие в предместье, в предместье нужно и разрешать.

Размышляя, молодая женщина шла все дальше и дальше. Проходя мимо грубо сколоченных дверей лачуг, она слышала голоса их обитателей. Кида сама не заметила, как оказалась на широкой улице, что другим концом упиралась прямо в наружную стену Горменгаста. Эта улица смело могла претендовать на звание Центральной – она намного шире остальных и не столь изрыта. В свободные от работы часы, обычно предшествовавшие вечерним сумеркам, сюда сходились обитатели предместья: дети с шумом носились друг за другом, самые маленькие играли в пыли, вперемешку со свиньями, молодежь шутила и смеялась, люди постарше, собравшись группами, что-то степенно обсуждали. Потом на землю опускалась вечерняя мгла, зажигались фонари, улицы стремительно пустели. Кида вспомнила – на плоские крыши своих жилищ резчики обычно выставляли приготовленные для работы куски дерева или только начатые заготовки. Несколько раз женщина смотрела на крыши разных домов, но сейчас ничего не увидела, как ни напрягала глаза.

Вообще-то ее дом находился не здесь, а на краю небольшой площади, где разрешалось селиться лишь самым искусным и заслуженным мастерам. В центре площади стояла краса и гордость предместья – вырезанная несколько сот лет назад из неведомой породы дерева скульптура примерно в четырнадцать футов высотой. Было известно, что скульптуру сработал очень талантливый мастер – настолько талантливый, что несколько его работ были в разное время отобраны тогдашними хозяевами замка, где благополучно находились и по сей день. Относительно происхождения того мастера существовало множество легенд и поверий, но все они сходились в одном – человек был очень одарен, не зря звался Мастером. Эта скульптура, изображавшая всадника на лошади, ежегодно подкрашивалась и подновлялась. Самым замечательным было то, что Мастер умудрился скупыми штрихами придать лицу всадника поистине нечеловеческое выражение. Поговаривали даже, что кто-то из почивших в бозе лордов Гроунов назвал скульптуру обладающей «неземной силой». Кроме всадника, удалась резчику и лошадь. Она была как живая: грациозная шея и тонкие ноги, развевающаяся на ветру грива и хвост. Всадник был изображен слегка натянувшим поводья и в просторном черном плаще. На его шапке были вырезаны выпуклые звезды, изображавшие аппликацию. Всадник и лошадь были как живые, казалось: того и гляди, как конь сорвется и поскачет вперед. Скульптура была необычайно популярна у всех без исключения жителей предместья: доходило даже до того, что матери приводили сюда не в меру расшалившихся детей и говорили, что если те не перестанут безобразничать, всадник оживет и накажет их. Отцы семейства часами толковали, что за материал мог использовать Мастер. Если местное дерево, то какой именно породы, а если привезенное из далекой страны, то откуда: из жаркой или из северной, где, как рассказывают, зимой стоят такие морозы, что птицы замерзают на лету. Однако определить породу древесины было невозможно – вся скульптура была покрыта многолетними слоями краски, сковырнуть которые никто не решался. Кстати, краска же предохраняла всадника от гниения, ведь доподлинно известно, что даже самое твердое дерево не способно вечно противостоять натиску ветров и дождей.