Титус Гроун

ВЕСЕЛОЕ ПИРОЖНОЕ

Веселое пирожное по озеру плывет,
А может, и по морю?
Плывет и плывет по волнам себе вдаль,
Без беды и горя.
Плывет пирожное по морю,
И завывают ветры так,
Что выпрыгивает рыба
В фиолетовые небеса.

Вся рыба играет, блестя чешуей –
Творение хитрой природы,
А синее небо ветрами свистит –
Творением ненастной погоды.

Резвится пирожное с рыбами вместе,
На волю к безумству – хвала вам и честь!
Несемся на гребне волны мы к свободе,
Наперекор ненастной погоде!
Несется пирожное, пена летит,
И нож, что в пирожном, от ветра дрожит,
Весельем напоен воздух морской,
Навстречу свободе, преграды – долой!

По берегам Островов Блаженства,
Где рыбы-кошки сидят,
Играют кораллами, и возбужденно
Глаза их зеленым горят.
О, синее небо, силы природы,
Не нам страшиться бурной погоды!
Но синим глазом неба смотрит она –
Строго, как будущая жена!

Пирожное вольно скользит по волнам,
И ветер свистит, и ревет океан,
Но только стихия напрасно грозится:
Пирожное – рыба, воды не боится!
О, сказочный остров, о, чудо природы!
Для нас ты прекрасен в любую погоду!
Пирожное-рыба воды не боится!
С ножом на спине оно в волнах резвится!

Фуксия дочитала последнюю строчку стихотворения и, убедившись, что смысл уловить не сумела, резко отодвинула книгу в сторону. Еще не понимая, что делает, девочка направилась к двери, оставив узелок с едой на столе. Спустившись по лестнице и пройдя несколько шагов, она оказалась в той самой комнате, что была заставлена корзинами с вышедшими из употребления вещами. Ноги сами несли ее вниз по винтовой лестнице, в мозгу билась пойманной птицей одна и та же тревожная мысль: «Что же случилось? Что?». Едва оказавшись в своей комнате, Фуксия принялась дергать за шнурок колокольчика с такой силой, будто намеревалась вообще вырвать язык изделия местного златокузнеца.

Тут же прибежала нянюшка Слэгг – видимо, колокольчик в ее комнате звонил столь бешено, что она успела подумать Бог знает что. Фуксия опередила старуху:

– Что там? Что случилось? Нянюшка, скажи, скажи мне!

– Тихо, деточка, тихо, успокойся, – забормотала нянька. – Ах, как ты меня напугала. Тебе нельзя так волноваться.

– Нянюшка, ты должна мне все рассказать. Скажи, а то я ударю тебя, – не помня себя, закричала Фуксия.

Выходит, в замке что-то действительно произошло. Девочка ощутила самый настоящий страх. Кажется, нянька восприняла ее угрозу всерьез, потому что схватила ее правую руку и крепко сжала.

– Деточка, деточка, – бормотала нянюшка, – у тебя родился братик. Он тоже появился на свет… Как и ты… Но только он… Он такой необычный…

– Нет! – закричала Фуксия, чувствуя, как краска приливает к ее лицу. – Нет, не нужно мне брата! Зачем? Нет, он мне вовсе не нужен!

В следующий момент девочка с плачем бросилась на кровать и зашлась в рыданиях…

ГОСПОЖА СЛЭГГ ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ

Все эти люди – лорд Сепулкрейв и его супруга Гертруда, дочь хозяев замка Фуксия, доктор Прунскваллер, смотритель деревянных скульптур Ротткодд, Флей, Свелтер, нянюшка Слэгг, Стирпайк и Саурдаст – все они были взбудоражены, поведение их в точности отражало атмосферу, в которой и появился на свет младенец, нареченный Титусом.

Почти сразу же было решено отдать ребенка на попечение нянюшки Слэгг. Впрочем, старая женщина не только не тяготилась подобным поручением, но даже приняла его с безумным восторгом, поскольку могла теперь найти достойное применение своим силам – во всяком случае, на ближайшие несколько лет уж точно. За короткое время после рождения малыша произошли два грандиозных события, имеющие большое значение для последующей жизни Титуса. Впрочем, ребенок не осознавал ни важности крещения, состоявшегося на двенадцатый день его жизни, ни искренности пожеланий гостей, собравшихся на устроенный родителями званый пир по случаю появления на свет будущего хозяина Горменгаста. Больше всех радовалась госпожа Слэгг – она теперь была при деле, и все остальное происходящее ее как бы не касалось.