Титус Гроун

Прячась все эти дни в лесу, старик испытывал в душе странную пустоту. Он не хотел мириться с мыслью, что больше не является частью Горменгаста, но в то же время сознавал, что в замок не вернется. Пустота переросла в саднящую боль, но теперь все было в порядке – шок потери прошел, и Флей желал только одного – достигнуть поставленной цели.

Первый этап прошел гладко – бывший камердинер лорда Сепулкрейва проник в Горменгаст через гигантскую трещину в западной стене. Время осады аристократических замков давно прошло, стены теперь служили просто декорацией, так что о ремонте оборонительных сооружений никто не заботился. К тому же трещина была густо оплетена вьющимися растениями, а с обеих сторон стены росли деревья, уцепившиеся корнями за каменную кладку. Флей не зря рассчитывал, что тут его трудно обнаружить даже при желании. И кому он, собственно, теперь нужен?

Никогда нельзя загонять в угол живое существо, столь же неосмотрительно лишать человека самой большой жизненной привязанности. Именно это и произошло с несчастным Флеем. Старик и сам не ожидал от себя тех метаморфоз, что произошли с ним за последние четверо суток. В его характере появилась невиданная прежде решительность. Флей дал себе слово – не считаться ни с чем в достижении поставленной цели. В очередной раз убедившись, что вокруг нет ни одной живой души, бывший камердинер сильнее стиснул пальцы и ощутил ребристую рукоять меча, который он предусмотрительно захватил при уходе в лес. Пожалуй, стоит выждать часа три. Неприятно, конечно, но зато так будет надежнее. Все равно отсюда не больше десяти минут ходьбы. В густых зарослях боярышника скрываются замшелые каменные ступени. Этому подземному ходу никак не меньше трехсот лет. Оттуда можно легко попасть в центральную галерею, которая, как знал Флей, в конце раздваивается – первый отросток ведет в винные погреба, второй – в подземные этажи кухни. Неожиданно для себя старик снова погрузился в воспоминания. Он излазил эти места вдоль и поперек в дни юности, когда в человеке так много энергии, что ее некуда девать, и кажется, что так будет вечно. Нет, не вечно, вздохнул он, потирая ноющее колено. Нет ничего вечного под луной…

Впрочем, юность Флея была трудной и однообразной. Возможно, именно поэтому картины минувшего проходили перед его мысленным взором в черно-белых тонах. Сколько было страхов, трудностей и тревог. Вспомнился и тот счастливый день, когда он неожиданно был вызван в господские покои и поставлен в известность, что назначается личным камердинером юного лорда Сепулкрейва. Его служба ни разу не вызывала нареканий у господ – он служил не за страх, а за совесть. Впрочем, все это прошло. А прошлого не вернешь. Яростно мотнув головой, старик изгнал из головы назойливые воспоминания. Только надолго ли?

Флей не помнил, как долго просидел на отколовшемся от стены куске кладки. Вскоре подул ветер. Впрочем, пока все благоприятствовало осуществлению замыслов Флея – и ветер был южным, теплым, и быстро разогнал тучи. На землю тут же хлынул лунный свет. Старик возрадовался – теперь ему не придется продираться через заросли на ощупь. Он сэкономит время и силы. Особенно хорошо, если небо останется чистым, когда он войдет в кусты боярышника – там легко можно лишиться глаза… С другой стороны, его запросто мог заметить какой-нибудь любитель ночных прогулок. Впрочем, у него же при себе меч. Случись что… Он и так достаточно настрадался.

Положив меч рядом, Флей достал из котомки завернутую в чистую тряпицу провизию – он всегда был запасливым человеком. Это были еще «остатки былой роскоши» – захваченная при уходе еда. Правда, за четверо суток хлеб успел порядком зачерстветь, сыр – покрыться глубокими трещинами. Но это были уже мелочи. В лесу бывший камердинер набрал достаточное количество ежевики, так что голодная смерть ему не грозила. По крайней мере сегодня. Покончив с едой, старик вытер руки о камень – нужно накопить силы, чтобы воплотить в жизнь задуманное.

Наконец Флей почувствовал, что ждать больше не имеет смысла. Он сделал шаг, другой, а потом остановился, прислушиваясь. Кто знает, как настроена судьба по отношению к нему сегодня. Какая-нибудь глупая оплошность может испортить все дело. Потому нужно действовать наверняка. Убедившись, что все в порядке, он позволил себе еще три шага. Но тут же ему показалось, что впереди раздался странный звук. Флей в ужасе замер. Но все по-прежнему было тихо, и старик принялся лихорадочно соображать, показалось ему или нет. Если нет, то тогда что там могло быть? Звук был слабым, так что если он действительно раздался, то его источник должен находиться на почтительном расстоянии отсюда, а значит, беспокоиться особо нечего. Мало ли что там может быть. Известно, что ночью даже случайный хруст упавшей с дерева веточки слышно едва не за милю. У страха, как говорится, глаза велики…