Титан

— Всякое другое наказание было бы неадекватным. Смерть за смерть. Я убил многих людей. Порой сделать это нелегко, но необходимо. Когда вы узнаете войну так хорошо, как узнал ее я, мадемуазель, вы поймете, насколько дешево стоит человеческая жизнь.

— Да, но… помимо всего прочего в Америке нельзя просто прийти к обидчику и заколоть его кинжалом. У нас есть электрический стул, садиться на который у меня нет никакого желания.

— Дорогая мадемуазель, вы рассуждаете по-дилетантски, — сказал он терпеливо, словно объясняя ребенку какие-то прописные истины. — Для такой работы вы нанимаете профессионального убийцу. В Константинополе, в этом продажном городе, проживают десятки наемников, адреса которых я мог бы вам дать. Если вы оплатите стоимость их проезда до Америки и назначите приличное вознаграждение, они с радостью убьют этого человека. Кстати, как его имя?

— Флеминг, — задумчиво ответила Диана. — Ник Флеминг. Теперь он живет в Голливуде. Купил киностудию.

— Голливуд! — воскликнул Кемаль-паша и расхохотался. — Да ради одной только возможности побывать в Голливуде эти ребята убьют вам его бесплатно!

Он наполнил свой стакан еще одной порцией ракии, выпил одним духом и поднялся из-за стола.

— Я здорово напился, — объявил он. — Мне нужно отправляться в постель. Подумайте над тем, о чем я вам говорил. Великая истина жизни заключается в том, что либо вы управляете ею, либо она управляет вами. — Он обогнул стол, приблизился к ней и взглянул на нее сверху вниз. — Сегодня я купил у вас приличную партию оружия, мадемуазель. Я оказался хорошим покупателем. Я никогда не спал с американкой. Буду счастлив, если вы пожелаете прийти ко мне в спальню. Она находится наверху, в конце коридора.

Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал не спуская с нее своих синих глаз. Затем он отпустил ее руку и вышел из кабинета.

Спустя минуту вошла Фикри и молча стала убирать со стола. Она взглянула на Диану, и той стало не по себе.

Ей стало интересно, о чем думает сейчас эта красивая молодая турчанка в черном.

Мустафа Кемаль-паша, один из самых влиятельных и могущественных людей в Турции, сидел обнаженный на краешке своей кровати и гадал, придет ли к нему американка. Америка была для него мифом и загадкой. Он люто ненавидел Вудро Вильсона, который на Версальской конференции после войны проявился как враг Турции. Но Кемаль от души смеялся над комедиями Чарли Чаплина. Диана Рамсчайлд ему понравилась. Она была не только умна и красива… Она умела ненавидеть. Он склонялся к тому, что она умела и любить.

В дверь тихо постучали.

— Входите, — сказал он по-французски.

Дверь открылась. Диана вошла в спальню. На ней был пеньюар из белого газа, сквозь прозрачную ткань которого при мягком свете лампы Кемалю было видно ее изумительное тело. Она закрыла за собой дверь и взглянула на его наготу. Он протянул к ней руки, и она приблизилась, расстегнув пеньюар и бросив его на стул у кровати. Спальня была обставлена просто: грубая деревянная мебель, старомодная медная кровать, над которой на стене висела фотография матери Кемаля. Женщина в крестьянской одежде сидела перед фотокамерой, прямо и сурово глядя в объектив. Застекленная дверь выводила на балкон, нависавший над крыльцом дома, где несли караул лазы-телохранители.

Кемаль положил руки ей на бедра и уткнулся лицом в ее мягкий живот, целуя нежную кожу. Сильные пальцы сжимали ее ягодицы. Она поцеловала его в голову, наслаждаясь лаской его сильных рук. Затем он мягко положил ее на кровать рядом с собой.

— Ханум, — прошептал он, лаская ее грудь. — Это значит, что ты моя душа, моя любовь. Скажи: ханум.

— Ханум, — прошептала она, и это красивое, ароматное, как жасмин, слово вдруг наполнило все ее мысли. Мустафа Кемаль был одним из самых интересных мужчин, которые ей когда-либо встречались. Это был первый после Ника человек, которым она увлеклась. Его власть, цинизм, безжалостность волновали. Они были похожи. Да, она его душа, а он ее душа.

Когда они насытились любовью, она прошептала:

— Я хочу знать адрес самого лучшего наемного убийцы, которого ты знаешь.

Он рассмеялся и поцеловал ее в щеку.

— Я знал, что ты спросишь об этом, — сказал он. — Я не был уверен, придешь ты ко мне в спальню или нет, но знал наверняка, что ты спросишь об убийце. Потому что ты сама, как и я, в душе убийца.

Эти слова должны были вроде оскорбить ее. Но нет, она только почувствовала, как мурашки пробежали по телу от удовольствия.

В последующие несколько дней ощущение счастья только нарастало. Она рассталась с Ником вот уже шесть лет назад, но до сих пор ей все не удавалось до конца избавиться от страсти, которую она питала к нему. Ей часто снились Коннектикут и тот пляжный домик, где она впервые познала любовь. Но теперь на глазах Кемаля ее страстная любовь переросла в равную по страсти ненависть. Ее охватила жажда мщения за то, что Ник отверг ее. Кемаль убедил ее в том, что единственным логичным и достойным наказанием за все, что принес Ник семье Рамсчайлдов, будет смерть.