Тирант Белый

Отлично мне известно, — отвечал простертый на земле рыцарь, — как любят обильные и бахвальные речи те, кто побеждает по воле случая. Знай: я — рыцарь Мунтальт Бесстрашный. Многие меня любят, многие боятся, но всегда и со всеми был я милостив и милосерден.

И я желаю поступить так же с тобою, — сказал Тирант,— как есть ты славный и добрый рыцарь. Пойдем же к королю, там на коленях попросишь у меня милости, и я дарую тебе мое великодушное прощение.

Рыцарь же, задыхаясь от смертельного гнева, повел такую речь:

Да не будет угодно Господу, да не будет на то его воли, чтоб пришлось мне принять такой позор для меня, моих родичей и славного моего сеньора графа Гвильема де Варвика, своей рукой посвятившего меня в рыцари. А потому делай со мной все что хочешь, ибо лучше мне достойно умереть, чем подло жить.

Увидев, с какою ненавистью отвечает ему рыцарь, так сказал Тирант:

Что ж, все рыцари, желающие свершать ратные подвиги и биться как подобает, должны быть жестокими[104], не страшась за то даже мук адовых.

С теми словами вонзил он одной рукою кинжал в глаз рыцарю, другой же сильно ударил по рукояти, так что пронзил голову его насквозь. Великой воли был тот рыцарь, что пожелал умереть достойно, но не жить в позоре и быть посмешищем для добрых рыцарей.

На том турнире было двенадцать судей, шестеро держали у себя книгу победителей, шесть других — книгу побежденных. Тех, что умирали, не попросив о пощаде, записывали рыцарями-мучениками. Тех же, что умирали недостойной смертью, записывали негодными рыцарями и предавали великому позору и презрению.

И случилось так, сеньор, что спустя несколько дней король и королева, пребывая в большом удовольствии, устраивали танцы и другие увеселения посередь луга, что возле реки. И была там родственница королевы по прозванью Прекрасная Агнесса, дочь герцога де Берри[105], одна из самых милых девиц, каких пришлось мне когда-либо видеть. Истинно, королева наша всех превосходит красотою, обходительностью да любезностью и превеликим благородством, к тому ж щедра она необыкновенно, а ведь женщины большей частью скупы по самой природе своей. Но и эта любезная девица, Прекрасная Агнесса, так была благородна, что свои одежды, за которые можно купить целый город, не задумываясь могла попросту подарить, а также и драгоценности, и другие сокровища! Так вот, сеньор, Прекрасная Агнесса в тот день приколола к груди чудную брошь. И лишь закончили танцевать, Тирант, на глазах короля и королевы и всего рыцарства подошел к благородной даме и, опустив колено на твердую землю, повел такую речь:

Сеньора, известны мне высокие ваши достоинства — и родовитость, и красота, и ум, и любезность, и прочие все добродетели, что заключены в таком скорее небесном, нежели земном созданье. А потому жажду я служить вам и умоляю вашу милость дать мне ту брошь, что вы носите на груди. И ежели соблаговолите вы удостоить меня сей милости, буду я носить брошь в вашу честь и в знак моего вам служения. И поклянусь я на алтаре Святым Рыцарским Орденом, что повергну в смертельном бою рыцаря — пешим или конным, вооруженным иль безоружным либо так, как ему угодно будет.

О, Пресвятая Дева! — воскликнула Прекрасная Агнесса. — И из-за такой безделицы и глупости хотите вы сразиться в смертельном бою, не боясь опасности или урона? Однако ж, дабы не попрекали меня дамы, и девицы, да славные и доблестные рыцари, в присутствии их величеств охотно я соглашаюсь, иначе лишитесь вы награды, что дается рыцарям за доброе дело. Снимите же своей рукой эту брошь.

Тирант остался весьма доволен ответом Прекрасной Агнессы. А поскольку брошь приколота была к завязкам блузы[106] и нельзя было ее взять, не развязав их, волей-неволей дотронулся он до груди Прекрасной Агнессы. Снявши брошь, Тирант поднес ее к губам, бросился на колени и так сказал:

Бесконечно я благодарен, сеньора, за дар, что преподнесла мне ваша милость, и более я им счастлив, чем если подарили бы мне половину Французского королевства. И клянусь перед Богом, ежели кто захочет у меня эту брошь забрать, взамен оставит жизнь свою.

И с теми словами приколол Тирант брошь к своей шапочке[107].

Случилось так, сеньор, что спустя несколько дней, когда король отправился к мессе, к Тиранту подошел французский рыцарь, имя которому было сеньор Вилезермес, известный своей храбростью и ратной доблестью, и так сказал:

Рыцарь, не знаю, кто вы такой, однако вы явили неслыханную дерзость, дотронувшись до небесного тела Прекрасной Агнессы, — ни один рыцарь в мире не смеет позволить себе такой наглости. А потому следует вам отдать мне эту брошь добровольно либо против воли. Мне она принадлежит по праву, ибо с детских лет и до сего времени люблю я мою госпожу, служу ей и почитаю ту, что достойна всех мирских сокровищ. Я же достоин хвалы и награды за бесчисленные мои труды, заботы и помыслы о ней, за то, что всю юность провел я в служении моей госпоже. А ежели не захотите вы отдать мне ту брошь, недолго продлятся ваши дни. Лучше уж отдайте по доброй воле, дабы не вышло какой-нибудь беды.

Глава 61