Тиран духа

— Дочка, я не сомневаюсь ни в твоих словах, ни в умении сестры Анны ходить за больными, но скажи мне, если сама знаешь ответ: почему Богу было угодно проклясть меня? Я не смог защитить ни своей семьи, ни своих слуг, ни гостей. Из крепости, куда насильственной смерти путь заказан, этот замок превратился в ее приют. Сначала Хьювел, человек, которого мне теперь будет не хватать, погибает по несчастной случайности. Потом кто-то прямо под моей кровлей подло убивает Генри, и моего сына обвиняют в убийстве. Отца Ансельма постигает печальная участь, а теперь еще мой любимый внук снова слег в постель. Какой чудовищный грех я совершил? Ты, женщина, стоящая так близко к Богу, как мне, старому вояке, и не снилось, — можешь ты мне это сказать?

— Иов не грешил.

— Иов был святой. Я — нет. — Адам потер руками глаза. Под ними виднелись круги темно-свинцового цвета.

— Я верю, что Ричард поправится, а брата признают невиновным. Смерть Хьювела — несчастный случай. Такое может произойти в любое время и с каждым. Никто не мог предвидеть заранее, что Генри окажется заколот, особенно вы, и мы сами еще точно не знаем, что именно приключилось с отцом Ансельмом. Это тоже вполне мог быть несчастный случай. — В последнее сама она нисколько не верила.

Адам грохнул кулаком по столу.

— Ваше дело верить, настоятельница Элинор, моя же обязанность более земного толка: оберегать всех в стенах Вайнторпа. И с этой задачей я не справился. Что же до несчастного случая с моим духовником, то не держи меня за дурака. Я говорил с братом Томасом, и у него нет ни тени сомнений, что бедняге сначала размозжили голову об стену, а потом выкинули из окна, чтобы довершить содеянное. — Он горько усмехнулся: — Ты, конечно, согласишься с суждением человека, которого только что превозносила до небес?

Элинор ничего не ответила, ожидая, пока гнев отца выплеснется и пламя само собой утихнет. Молчание — самый мудрый ответ женщины, пока мужчина не остынет в своем порыве и здравый смысл не воцарится снова в его душе, сказала ей однажды тетя. В такие минуты мужчине свойственно гоняться за мухами с топором, о чем он потом может сколько угодно жалеть.

— Да, я безоговорочно ему верю, — наконец произнесла она извиняющимся тоном.

Адам фыркнул:

— Прекрасно! Пока сестра Анна выхаживала Ричарда, а брат Томас по частям собирал сведения, опираясь на логику пополам с интуицией, ты, полагаю, внесла достаточную лепту в торжество справедливости, молясь, чтобы убийцу нашли раньше, чем моего сына увезут и вздернут на виселицу?

— Вы осмелились, милорд, допустить, что молитва не приближает к цели? В подобном легко усмотреть ересь, — бросила свысока Элинор, чья гордость оказалась изрядно задета. — Может быть, вы расскажете мне, что дал вам допрос тех, кто в ту ночь находился в замке?

Лишь на мгновение она увидела в глазах отца отблески той ярости, которая переполняла ее собственную душу, потом огоньки бешенства угасли, и он ответил уже совсем спокойно:

— Каждому здесь, в крепости, одним из троих моих самых верных слуг был задан вопрос, где он находился в ночь убийства. Выяснилось, что люди были там, где полагалось — или забывшись после кружки-другой, или с женщиной; с женой или с какой-то еще. Точно так же не всплыло ничего, что позволило бы думать, будто кто-то пошел дальше пожеланий душе Генри гореть в аду за несчастье, приключившееся по его вине.

У Элинор вопрос готов был уже сорваться с губ, но отец поднял руку и продолжал.

— Как ты хотела, сегодня утром, когда сэр Джеффри пришел в зал позавтракать, я заговорил с ним о том, что он думает насчет убийства. Как я и предвидел, он повел себя как самый великодушный друг. Он сказал, что не может поверить в виновность моего сына и подозревает, что кто-то другой убил Генри. Роберт же просто наткнулся на тело не вовремя, так он сказал. Он нисколько не возражает, чтобы представить вниманию любого суда и другие возможности. Наиболее вероятным кажется ему, что в коридорах замка Генри столкнулся с пьяным солдатом, который прикончил его из-за какой-нибудь малости вроде пьяной ссоры или долгов. Известно, что Генри поигрывал в кости, и ему редко везло.

Благородный жест, но что он доказывает? Особенно после того, как допрос не привел ни к чему, подумала Элинор.

— Ничего из этого вы не рассказывали мне, пока я не спросила. Могу я узнать почему?

— Потому что это я — хозяин Вайнторпа! — прогремел он. — Это моего сына обвиняют в убийстве, а само убийство произошло в моем замке. Я и так слишком долго терпел твое вмешательство. Такие вещи не женского ума дело.