Тиран

— Ты гиппарх богатейшего эвксинского города. Ты говоришь, что беден? А я думаю, что ты жестокосердый богач и хочешь разорить меня и пустить по миру моих двух дочерей, которые слишком дорого мне обходятся. Этот меч — дар богов настоящему бойцу. Посмотри: я даже не изготовил для него рукоять, потому что купить такой меч захочет только богатый глупец или настоящий боец. Первому понадобится рукоять, которую я не могу себе позволить, второй пожелает подобрать рукоять самостоятельно. Этот меч сделан точно для тебя. Предлагай свою цену!

Киний обнаружил, что снова взял меч в руки. Не лучший способ торговаться.

— Возможно, я наскребу три мины.

Египтянин воздел руки к небу и неожиданно схватился за голову.

— Надо бы приказать рабам выбросить тебя в грязь, но ведь ты гость, — сказал он и улыбнулся. — И, конечно, ни у кого из моих рабов не хватит сил выбросить тебя в грязь, а твой друг царь прикажет меня казнить. — Он подбоченился. — Давай перестанем торговаться. То, что ты знаешь о скифах, мне понравилось. Ты первый здравомыслящий человек, какого я встретил на этом рынке. Сделай мне настоящее предложение, и я его приму.

Киний наклонился поближе и ощутил аромат розы — духи египтянина — и запах рыбного соуса, съеденного им за обедом.

— Саки съедят Зоприона с потрохами.

Египтянин прищурился.

— И твой союз с ними прочен?

Киний пожал плечами.

— Полагаю, Зоприон не прочь бы это знать. — Он улыбнулся. — Он узнает это от тебя?

— Амон! Неужто я похож на Зоприонова лазутчика?

Египтянин улыбнулся. Ловким движением руки, которое восхитило Киния, он сунул под плащ Кинию два маленьких свитка.

Чтобы скрыть происходящее, Киний кивнул.

— Я мог бы дать четыре мины, — сказал он.

Египтянин пожал плечами.

— Теперь ты предлагаешь деньги. Но по-прежнему недостаточно. — Он плотнее запахнул плащ. — Когда собрание вернет тебе собственность твоего отца, ты будешь так богат, что сможешь скупить все мечи на рынке.

Киний приподнял бровь.

— Твои бы слова да Зевсу в уши, египтянин. Или ты что-то знаешь?

— Я знаю многих, — ответил египтянин. — Кое-кто из них живет в Афинах. — Он скорчил гримасу. — Клянусь Зевсом-Амоном, здесь холодней, чем в Ольвии.

Брови Киния взлетели вверх.

— Ты был в Ольвии?

— Мы с тобой чуть-чуть разминулись, — пробормотал египтянин. Повысив голос, он сказал: — Пожалуй, я уступлю меч за шесть мин.

Кинию слишком не терпелось прочесть письма, чтобы торговаться дольше.

— У меня нет шести мин, — сказал он. Поставил чашу на стол и осторожно положил меч на ткань свертка. — А жаль. — Он коротко кивнул египтянину. — Спасибо за вино.

— Заходи когда угодно, милости просим, — ответил тот. — Займи денег.

Киний рассмеялся и ушел. За столом в винной лавке он прочел оба свитка — письма из Афин, месячной давности. Он потер лицо и рассмеялся.

Афины хотят, чтобы он остановил Зоприона.

В сакском городе только одно не вязалось с его размерами — множество золотых дел мастеров. Киний бродил среди них с одним из спутников царя, Дираксом, Ателием и Филоклом. Золото здесь было дешевое — конечно, не само по себе, но дешевле, чем в Афинах, и саки носили его на любой одежде, с любыми украшениями. Здесь были мастера из городов от Персии до Афин, даже из такой дали, как Этрусский полуостров к северу от Сиракуз. Такое обилие златокузнецов заставило Киния еще глубже уверовать в то, что глупо считать этот город тайным.

Мастерской, в которой работали шесть человек разных рас, владел свободный человек из Афин. Бюст Афины в окне мастерской и голос хозяина глубоко тронули Киния, он вошел с желанием поговорить и остался купить что-нибудь. Попросил приделать рукоять к мечу египтянина — сам меч он купил накануне за пять мин.

— Прекрасный железный клинок, — сказал афинянин. Он скорчил рожу: — Большинство моих заказчиков хотят видеть на своих мечах лошадь или грифона. А ты что хочешь?

— Рукоять, уравновешивающую клинок, — ответил Киний.

— Сколько заплатишь? — спросил хозяин, с профессиональным интересом разглядывая клинок. Он положил его на весы, взвесил и записал результат на восковой пластинке. — Тяжелее к концу? Покажи, где тебе нужно поместить точку равновесия. Довольно близко!

Он добавил гирек на весы, записал результат и восковым стилусом[73] провел черту на клинке.

Киний осмотрел мастерскую. Парстевальт в окружении нескольких знатных саков разглядывал чехол для горита — сплошное золото с великолепным изображением Олимпа.

— Меньше, чем они, — сказал Киний. — Две мины серебра?

Придется занимать: пять мин, отданные за меч, разорили его.

Ювелир наклонил голову.

— Могу сделать рукоять из свинца, — сказал он.

Подошел Парстевальт.

— Послушай, ты большой человек. Царь платит за тебя. Да-да.

— Я не хочу, чтобы царь платил за меня, — ответил Киний.

— Позволь мне изготовить для тебя что-нибудь под стать прекрасному клинку, — сказал афинский ювелир. — Ты ведь гиппарх Ольвии — я о тебе слышал. Я сделаю в долг.

Киний с некоторыми колебаниями оставил ему меч.