Он и не думает целоваться, его губы даже не смотрят в ее сторону, они смотрят вверх: произнеся бессмысленные слова, Ямакаси отлип от Васьки и теперь лежит, закинув руки за голову.
Интересно, сколько ему лет?
С азиатами всегда так: думаешь, что двадцать, а па самом деле – сорок или тридцать пять. Морщины обходят их стороной, седина не приживается, а если уж решит обосноваться в волосах, то делает это вероломно, под покровом ночи, захватническим путем: еще с вечера все было черно, а утром – уже бело, как будто снег выпал.
Занятные люди – азиаты.
А этот – самый занятный.
– Ты ведь не питерский, правда? – спрашивает Васька.
Дело не в том, что Ямакаси не вышел мастью для этого Города, и не в том, что его кожа чересчур свежа для этого Города, и не в татуировках, за которые ни в одном местном салоне не возьмутся. Дело в том, что Васька никогда не слышала о нем раньше и узнала о его существовании только сегодня.
Приключения
Она ведь теперь сама – летающая, достаточно вспомнить
– …Нет, не питерский. Просто захотелось пожить здесь немного. Мне нравится город.
– А потом?
– Что – потом?
– Что ты будешь делать, когда закончится «немного»?
– Подамся еще куда-нибудь. Подамся в Европу. Крыши есть везде.
– С такими способностями тебе надо работать в кино. Каскадером.
– Я не люблю кино. Мультики еще куда ни шло…
– Мультики? – Впервые в жизни Васька столкнулась с человеком, который не любит кино, предпочитает настоящей жизни рисованную. – Какие еще мультики?
– Мультипликационное порно. Слыхала про такое?
– Нет.
– Зря, оно забавное. Вообще-то я уже отчаливаю.
– Уходишь?
– Уезжаю.
Ничто не предвещало такого развития событий – они только что познакомились, прониклись симпатией друг к другу (Ваське очень хочется верить в это), мило поболтали, повалялись на крыше, избежали поцелуя – и вот, пожалуйста, он собирается уезжать!..
– Куда же ты уезжаешь?
– Из города.
– Ты ведь сказал, что хочешь пожить здесь немного.
– Хотел. Но у меня мелкие неприятности со старухой, которая сдает комнату. Словом, мне отказали от дома. Да ладно, фигня все это…
Васька и слова сказать не успела, как Ямакаси исчез из поля ее зрения. Все, что остается Ваське: сгустившийся воздух, молочно-белая дымка. Она образовалась в том самом месте, где еще мгновение назад находился Ямакаси, повторила все контуры его тела и, померцав немного, исчезла. Природное явление или природная аномалия, достойные стать еще одним мифом. Но на мифы у Васьки нет времени. Больше всего она боится, что Ямакаси просто растворился – ровно так же, как час или два назад материализовался перед Васькой и ЧукГеком: прямо из воздуха.
Если так, то ловить нечего, единственное, что поддерживает ее, – воспоминания об одноразовой зажигалке. Раз зажигалка у него обыкновенная, значит, и сам он, при всех своих способностях, – все же человек.
Так и есть.
Свесив голову вниз, Васька видит пожарную лестницу в торце, а затем и Ямакаси, вернее – спину Ямакаси, облаченную в белую жилетку. Он далеко внизу, идет по тротуару параллельно набережной и вот-вот свернет за угол.
– Эй, Копперфильд! – в отчаянии кричит Васька. – Подожди!..
Ямакаси, – сукин сын,
Васька не спускается – съезжает по лестнице; то, что лестница заканчивается в трех метрах от земли, для нее вовсе не препятствие, она брала препятствия и покруче. Главное – выкинуть тело вперед под сорок пять градусов, выдвинуть плечевой пояс и постараться удержаться на ногах.