Тимур — сын Фрунзе

Минуя Западную улицу, они пошли по Большой Садовой, не зная, что ей суждено в недалеком будущем навечно принять имя одного из них.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

1

Северо-запад одновременно студенел и пылал. Наступающие дивизии шаг за шагом, метр за метром отвоевывали новгородскую землю, за которую враг, как и было ему приказано, цеплялся всеми силами, до последней возможности.

Обоюдные потери не ослабляли ни порыва наступающих, ни обреченного упорства обороняющихся.

После первого боевого вылета к линии фронта Тимур еще дважды назначался на сопровождение своих штурмовиков в составе эскадрильи. Кулаков, не забывая предупреждения командира полка, надежно обеспечивал взаимное прикрытие всей группы от возможных массированных встреч с изворотливыми ястребами дивизии «Рихтгофен».

Успех не обходил 1-ю эскадрилью. С начала действий под Старой Руссой на счету кулаковцев было уже восемь уничтоженных самолетов противника, в том числе один из них в последнем бою сбил Иван Шутов. Тимур искренне радовался за своего ведущего и в то же время горел желанием приумножать успех их пары личным вкладом.

В тот день, когда меткая пулеметная трасса Ивана прошила взмывшего перед ними «мессера», Тимур тоже успел дать очередь из своей пушки. Но то уже была, как он сам понял, стрельба вдогонку. И все же его маневр и очередь на этот раз были отмечены Кулаковым. Комэск на разборе назвал его имя в числе тех, кто в групповом бою уничтожил и способствовал уничтожению вражеского самолета.

Хотя такая форма оценки действий летчика-истребителя и была принята (уничтожил в групповом бою), однако Тимур понимал: то всего лишь ободряющая натяжка, некий аванс на действительную личную победу. В данном случае сбил самолет— считал он — только Иван, и никто другой. И когда в тот же день, возвращаясь домой в компании Шутова и Усенко, он высказал свое мнение и заявил, что комэск рановато его похвалил, Усенко возразил:

— От похвалы зубы еще ни у кого не болели. Не заболят и у тебя. Похвала же комэска верная и своевременная.

— Заслуженная, — добавил Шутов и предположил: — Один из твоих снарядов, возможно, и доконал «мессера».

— А если и нет, — продолжал Усенко, — не журись! В групповом бою, как на футбольном поле: короткие пас-совки и длинные прострелы многих завершаются точной передачей одному бомбардиру, который и поражает ворота. Так и нынче. Если б мы Ивану того «мессера» аккуратненько не подбросили, еще не известно, кто бы штопорнул вниз.

Шутов, придерживая Тимура за плечи, пообещал:

— Не всегда же ты у меня будешь сидеть на хвосте… — И ободряюще подмигнул ему: — Выпустят нашу пару в свободный полет, дам и тебе развернуться.

И час такой настал.

15 января эскадрильи полка весь день летали на прикрытие своих наступающих войск. Потерь с утра не было, но многие самолеты возвращались поврежденными и временно выбывали из строя. А Усенко на своем «яке», как сам потом уверял, «на честном слове» дотащился до аэродрома. Изрешеченный, он без захода, с прямой, пошел на мерзлую посадочную полосу. Его механик Лукьяненко, став белее снега, застыл в оцепенении. А когда истерзанный «як», взвихрив облако морозной пыли, приземлился и закончил пробег, бурно возликовал:

— Пронесло!

Бренча ключами и отвертками, болтавшимися в широченных карманах спецовки, он кинулся встречать своего командира-земляка.

Вслед за ним усталым шагом побрел Дроздихин. Воентехник, вглядываясь воспаленными глазами в опекаемый им истребитель и его пилота, втайне радовался, что этот бесшабашный Усенко вернулся живым и невредимым, однако для вида поворчал:

— У других, посмотришь, машины, как огурчики, а у нашего небритого не «як», а решето… Где его только ведьмы терзали!

К истребителям, вышедшим из боя неповрежденными, спешили бензовозы, механики волокли баллоны сжатого воздуха, а летчики, спрыгнув на землю, разминали затекшие ноги, плечи, онемевшие от напряжения мышцы спины. Тимур и Шутов пока не вылетали. Но перед полуднем их пара готовилась пополнить группу, уходящую на прикрытие. Прохаживаясь у своих машин, Шутов вдруг остановился и кивнул в глубину аэродрома:

— По-моему, сам сюда идет.

— Кто? — не понял Тимур.

— Наш командующий.

«Да, это он», — узнал Тимур генерала Куцевалова.

Кто-то из старших летчиков уже надрывал голосовые связки:

— Вни-и-ма-ние! Ир-рна!

Куцевалов энергично рассек воздух рукой, остановив собравшегося бежать к нему с рапортом. Подойдя к притихшим летчикам, командующий оглядел всех пытливыми глазами и спросил:

— Жарко?

Ответили без бахвальства, как оно было.

— Жарковато — даем друг дружке чесу!

Взгляд Куцевалова остановился на Тимуре — вспомнил молодого летчика.

— Как теперь двигатель?

— ВК работает на сто пять, товарищ генерал, — ответил Тимур и сам подивился игре слов.

— Добро. Следует понимать, и вы втянулись в работу на все сто пять?

— Я-то втянулся, товарищ генерал, — еще больше осмелел Тимур, — только меня, считаю, маловато втягивают.

— Поясните, — коротко бросил Куцевалов.

Тимур рискнул: «Была не была! Представится ли еще случай вот так, прямо, высказать все командующему?» Он заявил: