Тимьян и клевер

Сказав так, он отступил на полшага и поднял руки к луне. Холодный свет стекал по его ладоням, обвивал запястья, раздувал шёлковые рукава, как ветер, так, что наконец и сам Айвор начал сиять, как земной брат луны – и даже ещё сильнее, и смотреть на него стало больно. Киллиан зажмурился на мгновение, чтобы сморгнуть слёзы, а когда открыл глаза, то по брусчатке переступал уже дивный белый конь, и копыта сверкали у него ярче диамантов в королевском венце, а в серебристую гриву его были вплетены хрустальные колокольчики, что позванивали тонко при каждом движении, а там, где он ступал, сквозь брусчатку начинали пробиваться бледные стебельки тимьяна.

Чёрный конь досадливо топнул копытом и вновь обернулся кербом.

– Неплохо, – рыкнул он и оскалился. – Но посмотрим, что дальше будет.

– Посмотрим, – благодушно разрешил Айвор, вернувшись к прежнему облику. Только в волосах его, чёрных, как зимняя ночь, по-прежнему звенел колдовской хрусталь. – Что ж, моя очередь. И, если зашла речь о превращениях, я не могу не отдать дань уважения своему давнему другу, – сказал он, лукаво улыбаясь, и крутанулся на месте.

Взметнулись тёмной волной шёлковые волосы, звонко пропел хрусталь – и вот уже на мостовой переминался с лапы на лапу роскошный чёрно-бурый лис. Лишь кончик хвоста был у него ослепительно-белым, а глаза сияли чистым серебром. Лис встряхнулся на месте, и по роскошному меху пробежали зеленоватые искры.

Керб оскалился, зарычал, а потом вдруг кувырнулся вперёд. Зашипела ночная роса, точно капли воды на раскалённой сковороде – ступил на мостовую огненно-красный лис, и глаза у него были словно янтарь, а когти крошили прочный камень, как острый нож – сахарную глазурь.

Лисы посмотрели друг на друга, и один из них вновь превратился в Айвора, а другой – в керба.

– Неплохо держишься, – нехотя признал демон. – Но посмотрим, что ты сделаешь, когда я начну колдовать всерьёз.

Только он это произнёс, как сразу же обхватил себя руками – и начал сжиматься, становиться тоньше, изящнее. И через несколько мгновений перед Айвором стояла… его собственная копия. Даже синяя шёлковая рубашка, даже серебристый платок на шее – всё было точь-в-точь таким же. Только сапоги у двойника были красивее и богаче.

Настоящий фейри, кажется задумался.

– Да, задачка… – пробормотал он, а потом улыбнулся и повернулся к компаньону: – Солнце моё, закрой-ка глаза и не открывай, пока я не скажу.

Киллиан хотел было возразить, но заметил, что Грегор уже не просто накрепко зажмурился, но даже ещё и повернулся спиной к колдунам.

«Ну, ничего, я потом из тебя вытрясу, в кого ты обращался», – мысленно пообещал себе Киллиан и тоже зажмурился.

– Умница, – насмешливо похвалил фейри.

И почти в тоже мгновение повеяло запахом цветов – таким свежим и одновременно дурманящим, сладким, что перехватило дыхание. Киллиана, как морской волной, окатило жемчужным светом. Сердце пропустило удар, а затем, кажется, вовсе перестало биться…

…и целую вечность спустя послышался хриплый голос керба:

– Твоя взяла. Но я отыграюсь ещё!

И сердце снова ожило.

После этого Айвор превратился в крохотную птицу, размером со шмеля, но таких ярких цветов, что при одном взгляде на неё хотелось улыбаться. Керб наоборот стал орлом, таким огромным, что крылья его застилали небо. Фейри долго не хотел признавать это превращение, утверждая, что противник просто не может стать чем-нибудь маленьким, но в конце концов сдался. 

– Только спорить горазд, – прорычал керб, а затем вдруг ухмыльнулся: – Посмотрим, как ты умеешь справляться с загадками.

Сказал – и кинулся оземь.

Айвор только и успел отскочить на ступени церкви – по брусчатке разлилось целое озеро, с глубокими омутами, в которых тонул даже лунный свет, и с колючей осокой по берегу.

– Тоже мне, загадка, – насмешливо фыркнул он. – Любой знает, что лесная колдунья, когда спасалась от злой мачехи, обратила своего возлюбленного в озеро, а сама стала лебедем.

Айвор поднял руки, а когда развёл их в стороны, то они стали крыльями, и вот сам он уже обратился в прекрасную белую птицу.

…Киллиан так засмотрелся на это волшебство, что едва не пропустил самый важный момент.

Плащ с клетчатой подкладкой упал на землю, и Грегор ринулся к лебедю, потрясая тяжёлой железной цепью, готовый накинуть её на изящную птичью шею. Киллиан взвился в прыжке, перескакивая сразу несколько ступеней, и наотмашь ударил хитрого шотландца сумкой под колени. Тот повалился, как подкошенный. Не давая ему опомниться, Киллиан быстро рванул застёжки, вытащил из сумки пустую винную бутылку и со всей силы обрушил её Грегору на голову.

Он всхрапнул и затих в неподвижности.

Киллиан осторожно скинул мыском сапога осколки с рыжего затылка и присел, чтобы нащупать пульс. Сердце билось, пусть и вяло, неохотно – шотландец был жив. Переведя дыхание, Киллиан связал предателя его же цепью и для верности уселся сверху.

К тому времени исчезло и озеро, и лебедь. Айвор мрачно поглядывал на керба, керб – на Айвора. На Грегора Кирка оба они косились с одинаковой нелюбовью. Наконец фейри улыбнулся светло и спросил: