Тимьян и клевер

– Память молчит. Но логика подсказывает, что идти надо вдоль колей, – пожал он плечами. – Собственно, больше и некуда.

Дорогой явно пользовались нечасто – колеи успели затянуться сорной лесной травой. Зато посередине между ними вилась узкая тропа. Чем дальше Киллиан шёл, тем более знакомыми становились ощущения. Травяные петли, что захлёстывали щиколотки, терпкий запах мокрой после дождя коры, яркое пятно среди зелени – не в сезон расцветшая красная наперстянка… Вскоре Айвор оттеснил компаньона и велел ему держаться позади.

Потрёпанный временем особняк восстал из глубин леса, как призрак.

– Вот эту бузину я точно помню! – Киллиан дёрнул фейри за рукав и показал левую ладонь. – Видишь красноватое пятно? Это я вчера схватился за лист, а меня обожгло.

– Не люблю я нынешних колдуний, – невпопад ответил Айвор. – Никакой изящности. Нахватаются по верхам… Гм, не обращай внимания. Первым иду я, а ты не высовывайся из-за спины, пока не скажу. И капюшон накинь.

Айвор поднялся по ступеням и, подцепив когтями тяжёлое латунное кольцо в пасти льва, трижды постучал. Дверь открыл средних лет мужчина в костюме дворецкого, тощий и угрюмый, как беспородный пёс.

– Леди никого не принимают, в город изволили отбыть, – проворчал он, уставившись в одну точку. Бакенбарды его смешно курчавились, один ус загибался вверх, а другой – вниз, одежда выглядела изрядно поношенной, точно её использовало не одно поколение прислуги… Словом, это был обыкновенный провинциальный дворецкий, совсем не похожий на духа-прислужника злой колдуньи. – Завтра, может, вернутся. А может, нет, на всё ихняя господская воля.

Айвор протянул руку и бесцеремонно дёрнул его за ус. Глаза дворецкого остекленели.

– Скажи леди, чтобы спустилась немедленно. У неё особые гости.

Но дворецкий даже не успел развернуться, когда послышался недовольный ответ:

– Уже вижу, что особые. И чем я заслужила внимание фейри столь знатного рода? Джонсон, можешь идти.

Очнувшись, дворецкий сгорбился и юркнул в дом, бросив напоследок злой взгляд на Айвора. А на пороге показалась миниатюрная женщина, прекрасная, как само утро. Каштановые волосы были свёрнуты в узел и спрятаны под старомодную сетку, расшитую мелким жемчугом, синевой глаза могли поспорить с весенним небом, а слегка вздёрнутый нос выглядел именно так, чтобы придать лицу некоторую легкомысленность и смягчить холодную суровость черт. Неправдоподобно узкую талию, кажется, можно было обхватить двумя ладонями, а из-под пышных голубых юбок виднелись только мыски расшитых бисером домашних туфель, не более.

– Чем заслужила? – Айвор рассмеялся, колко и неприятно, словно иней рассыпал по голой коже. – А сама не догадываешься?

И с этими словами он выдернул Киллиана за руку – и скинул с него капюшон.

Леди изменилась в лице. Рот у неё некрасиво изогнулся, и над нижней губой показались мелкие белые зубы, а ноздри хищно затрепетали.

– Полюбуйся, мой дорогой друг, – хмыкнул Айвор. – Вот она, твоя «старуха».

– Она? – поразился Киллиан и, вспомнив вдруг, как «старуха» валялась у него в ногах, тычась лицом в ботинки, смутился и отвёл взгляд. – Простите…

– Он мало что пострадал, так ещё и извиняется, – подосадовал Айвор. – Честное слово, Киллиан, однажды твоя доброта обойдётся тебе в непомерную цену. Больше эгоизма, мой дорогой друг, и ты проживёшь долгую счастливую жизнь в человеческом мире. Итак, красавица, пригласишь нас в дом?

Она скрестила руки на груди:

– А если не приглашу?

– Тогда я войду сам, – пообещал Айвор, скосив взгляд на куст бузины. Ветки зашевелились, хотя не было никакого ветра.

Леди думала не дольше секунды, а потом отступила в сторону, указывая рукой в полумрак холла:

– Что ж, прошу.

Перед тем, как ступить через порог, Айвор успел наклониться к Киллиану и прошептать, обжигая кожу дыханием:

– Не ешь и не пей ничего в этом доме, подарков тоже не принимай.

– И не собирался, – заверил его Киллиан и подавил желание снова накинуть капюшон на голову.

Так, на всякий случай.

Особняк оказался очень странным. На первый взгляд он поражал роскошью, но Киллиану то и дело мерещился то отставший кусок обоев, то свисающая с потолка паутина, то трещина в синеватом оконном стекле… Кисловатый запах напоминал о чём-то опасном, и в горле противно щекотало. Хозяйка дома, проводив гостей до светлого зала в зеленовато-бежевых тонах, указала на диван. Киллиан осторожно присел на самый краешек, Айвор – вспорхнул по обыкновению на спинку и заложил ногу на ногу.

Сапоги, испачканные в тине и в красной глине, почему-то не оставили ни единого следа на мягкой обивке цвета топлёного молока.

– Итак… – негромко произнесла женщина, привлекая внимание. Вид её выражал полное смирение, хотя в напряженном развороте плеч угадывался намёк на опасность и готовность атаковать. Киллиан заметил сухую бузинную веточку-развилку, торчащую из-за пояса платья, и напрягся, ожидая худшего. – Прежде, чем вы начнёт обвинять, взыскивать долги или задавать вопросы, я хочу вас кое с кем познакомить. Кэрис! – крикнула она громко, и тут же наверху хлопнула дверь.

– Иду, мамочка!